от них высокими стаканообразными копытами, роговыми шипами на венчиках и непривычно длинным волосом на щетках и грудине, из-за чего они отчасти напоминали жилистых степных яков. Главной особенностью минутанов была выносливость и неприхотливость.
– Думаешь, ты один такой умный, кому захотелось заглянуть в Архив? – не успокаивался Громбакх.
– В Архив будут смотреть книжники. Нужно только показать им браслет. Они помогут, – настаивала Миалинта.
– Ну да. Но возьмут дорого. Твоей жизнью!
В трактовой заставе лошадей и минутанов смазали турцанской мазью. На глаза им закрепили большие кожаные шоры. Стенки гартоллы окропили настойкой хлориса. Гумник, третий летний месяц по вольмарскому календарю, только начинался, и в лесах зверствовал гнус.
Шорник советовал нам по возможности избегать верховых поездок и сидеть в гартолле, но мы предпочли остаться в седле. Теор ехал на ко́злах, правил запряжной парой. Мы с Мией, Громом и Теном ехали на минутанах. В саму гартоллу была загружена вся наша поклажа, из которой три булькающих бурдюка принадлежали охотнику. Он при первой возможности справлялся об их целостности, то и дело наставлял Теора вести экипаж плавным ходом, без напрасных рывков. Теор смеялся и назло Громбакху принимался стегать и тут же одергивать лошадей.
– Кому еще понадобился этот Архив? – спросил я охотника, когда мы уже въехали в лес.
– Что?
– Ну, ты говорил, желающих заглянуть в него много.
– Ясное дело, много. Ну как, много… У всех что-то свое чешется. Южане хотят разобраться, сколько всего лигуров и куда они разошлись, чтобы еще громче ныть: «Нас обделили! Смотрите, всем дали цацек, а мы лапу сосем» – и так доказать, что Таильскую пещеру нужно-таки опять вскрыть, достать из нее оставшиеся лигуры и раздать всем обиженным. С нерлитами веселее. Те спят и видят найти своего последнего Предшественника. Думают, в Архиве что-нибудь написано на его счет. Где лежит, как разбудить. Еще магульдинцы…
– Красные?
– Ну да. Этим тоже нужно. Им всегда что-то нужно.
– Архив-то им зачем?
– Хотят доказать, что влияние лигуров меняется в худшую сторону. У них одна песня. Собрать лигуры, вернуть их в Гробницы и замуровать, как это сделали каахнеры. Так что вставай в очередь.
В защитных накидках, купленных на заставе, мы все выглядели глупо. Просторная, пропитанная маслами ткань и большой колпак из мелкоячеистой сетки. Дышать и говорить было неудобно, но еще на опушке я понял, что это неудобство оправданно. Гудение гнуса не смолкало.
Вокруг Предместья никогда не возводили крепостных стен, и все же летом его граница хорошо просматривалась даже издалека – почти все четыре месяца Предместье окружало дымное кольцо. Среди густых зарослей ивы и таволги открывались поляны со сложенными из карнальского камня жаровнями. В них жгли торф, перемешанный с листьями айвы, болотного папоротника. Дым поднимался тяжелой, покачивающейся портьерой и редел лишь к верхушкам