радость. Только смерть. И ненавидела то, что они заставляли меня делать. Я не смогла исполнить приказ, Аэрон. Просто не смогла.
То, как она произнесла его имя – так привычно, – выбило его из колеи, и у него перехватило дыхание. Что с ним такое творится? «Соберись. Стань тем хладнокровным, жестким воином, каким был всегда».
– Я следила за тобой, – продолжила она. – За тобой и за всеми, кто тебя окружает, и это… причиняло мне боль. Я желала тебя и всего, что у вас есть, – свободы, любви и веселья. Я хотела развлекаться. Хотела целовать тебя и касаться твоего тела. Хотела наслаждаться жизнью. – Она посмотрела на него потухшим, сломленным взглядом. – В конце концов мне пришлось выбирать. Пасть… или убить тебя. Я решила пасть. И вот я здесь. Рядом с тобой.
Глава 3
«Рядом с тобой». Не следовало ей это говорить. Оливия застыла от ужаса, и вес мысли в голове затмило понимание: она только что все разрушила.
Надо было попытаться смягчить для Аэрона правду. В конце концов, каждый раз, когда на протяжении этих нескольких недель она приближалась к нему, он угрожал ей мучениями и смертью. То, что она невидима, не имело для него значения. Он знал, что она рядом. Оливия так и не сумела понять, как ему удавалось ее почувствовать. Она ведь должна быть неосязаемой, словно бестелесный призрак в ночи. А теперь, когда она лежит здесь во плоти и выбалтывает свои секреты, Аэрон, вероятно, сочтет ее еще большей угрозой. Врагом.
Вероятно? Оливия безрадостно рассмеялась. Так и есть. Его вопросы хлестали ее, словно бич, раня до глубины души. Да. Она проиграла. Аэрон теперь не захочет иметь с ней ничего общего. Разве что подвергнет мучениям и смерти, как и собирался.
«Не затем ты с боем пробивалась из глубин ада, чтобы быть зарезанной в крепости». Она прошла через все это ради шанса быть с Аэроном. Несмотря на вероятность быть им отвергнутой.
«Ты можешь это сделать». Она так долго тайком наблюдала за ним, что возникло ощущение, будто хорошо его знает. Он дисциплинирован, держится особняком и безукоризненно честен. Не доверяет никому, кроме друзей. Не терпит слабости. При всем при этом он добр, внимателен и заботлив с теми, кого любит. Ставит их благополучие превыше собственного. «Вот бы меня так любили».
Ах, если бы Аэрон увидел Оливию до того, как ее вышвырнули из единственного дома, который она когда-либо знала! До того, как у нее отняли способность летать. Прежде, чем из ее памяти стерли новоприобретенное умение создавать оружие из воздуха. Прежде, чем она утратила способность закрываться от зла этого мира.
А сейчас…
Она сделалась слабее простого смертного. За всю свою долгую, насчитывавшую несколько столетий жизнь Оливия привыкла больше полагаться на крылья, чем на ноги, и теперь даже не знала, как правильно ходить. Что, если у нее вообще не получится подружиться с собственными ногами?
Она всхлипнула. Она променяла свой дом и друзей на боль, унижение и беспомощность. Если и Аэрон ее вышвырнет, ей просто некуда будет пойти.
– Не плачь, – процедил Аэрон сквозь зубы.
– Не могу… ничего… с собой поделать, – ответила она, сотрясаясь от рыданий.