примерно месяц провел тут, но делать было нечего, сигнал sos он никак не подаст, да и никто и не знает толком, где он. Пещера, которую он сейчас случайно нашел на карте, и предположил, что ее склоны похожи на пирамиду, решил проверить. Вот и проверил, чуть не угробил самого себя. Он находился словно на специально созданной площадке для него, вокруг метров на сто по разным сторонам была одна вода, совершенно не имевшая какого-либо движения на своем покрытии. Но она была очень прозрачная, если светить фонарем на ее дно, то можно было увидеть его, а если при дневном, то искажение будет практически как от воздуха. Такой чистоты воды он не видел нигде. Через некоторое время он, поставив новую батарею в костюм, лег спиной на воду и, отталкиваясь рукой, стал двигаться дальше, стараясь найти выход. Шли дни, батареи заканчивались, и, включая на несколько часов их в день, в основном, когда спал, он плыл дальше. Теперь уже, подгребая ногами и привязав к боку руку, чтобы она не болталась, продолжал свое плаванье, свет фонаря включая на несколько минут, когда ел крупицы припасов, которые он употреблял раз в пару дней. Сверху затопленного зала была лишь темная пустота, которую фонарь не мог достать лучом света. Через несколько недель обессиленный, он еле держась за стену, включив фонарь и смотря на несколько кусочков, которые остались у него от его энергетических батончиков, трясущимися пальцами взял кусочек и, положив его в рот, подержал немного, от слюны он немного растворился, и питательные вещества понемногу стекли к нему в живот. Но, напрягая остатки силы воли, он вытащил его назад и, упаковав, положил в кармашек рюкзака. Держа во рту пальцы, которые держали его лакомство, он плыл, и уже его темнота не пугала. К холоду он привык и, осознавая, что у него батарей больше, чем еды, стал не экономить их, а интенсивно использовал на всякие мелочи. Даже несколько раз распутав проводку в шлеме, вытащил несколько проводков и сделал что-то наподобие кипятильника. Срезав банку с раствора, кипятил себе воду и попивал. Один раз попробовал сварить себе суп, у него ничего не вышло, крупицы батончика сварились и покрыли все стенки густой мыльной жижей, по краям оставляя безвкусную и слегка напоминающую рыбий жир субстанцию. Водичка была слегка сладковата, но он с трудом это съел, хотя есть очень хотелось. Три дня назад у него закончились все припасы, но он все так же плыл в неизвестность. По его подсчетам прошло пару месяцев с того момента, как он тут. Закрытые глаза не открывал с завершения еды, не включая фонарик и уже не передвигая ногами. Слегка отталкиваясь рукой, тихо и мирно засыпал, проводя рукой в полубреду, ему казалось, что он не движется. Рука, касаясь стены, падала в воду, и, снова подняв ее, он пытался оттолкнуться, но, все же превозмогая себя, открыл глаза и, нащупав ослабевшей дрожащей рукой фонарь, включил его свет, слабым лучом севшей батареи осветил окружающие его камни и перину воды, на которой он лежал уже очень долго. Смотря на стену, он
