радостью, да нет у меня ничего. Мотор, который мне от тестя достался, утопил я в прошлом году.
– Я в курсе. Достать не пробовал? – не отрывая взгляда от огорода, буркнул Федот.
– Всё дно «кошками» исскребли. Бесполезно! Будто чёрт его стащил.
– Сам ты чёрт! Тросиком чего же мотор не зацепил?
– Да я думал, там делов на пятнадцать минут. До Морозовки к Шестакову через сор перемахнуть. А тут топляк этот, чтоб его. Да и туман уже пошёл.
– Вот-вот… Туман ему пошёл. Знаю я, какой туман на вас нашёл. Ты давай, Андрюша, макаронные изделия по ушам мне не развешивай. Знаю я, что не к Шестаковым ты тогда моторку гонял в Морозовку, а ездили вы на пару с Борей Козыревым за самогонкой к Макарихе. Налакались после так, что берегов не видели. Как ещё не потонули оба. Робинзоны, мать вашу за ногу. Быванье будет – зайди в церковь, свечку Николе-угоднику поставь. Это он вас тогда, оболтусов, пожалел.
– Ну вот, опять ты, Федот, за старое. Я ж того, повинился уже и готов встать на путь исправления, – сник Андрюха.
– Знаю я, чего тебя исправит, только промолчу. А вот хороший батог не помешает, это точно. Ладно, говори, чего там у тебя.
– Не знаю даже, как просить, Федот, может, на колени перед тобой стать?
– Не гожусь я для этого, не святой, да и статью не вышел, – не глядя, ответил Федот. – Давай по делу.
Андрюха долго мялся, несколько раз пытался налить вина, но так и не решился. Наконец, облизывая пересохшие губы, набрался смелости и выпалил разом.
– Сделай мне, Федотушка, кедровку под рыбу, да побольше. Насчёт досок я уже на пилораме договорился. Помоги, век помнить буду. Больно уж они там хорошие деньги зашибают в путину. Заело это безденежье. Всё надо и надо. А зарплата у меня, сам знаешь. Надюха уже со свету сжила. К тому же семья, похоже, скоро увеличится.
Федот угрожающе кашлянул в кулак…
– А ты поменьше заливай, тогда и хватать будет.
– Ну вот, опять ты за своё. Да не к кому мне больше обратиться, пойми ты.
– Андрюха, ты помолчать маленько можешь? – гаркнул наконец Федот.
– Всё, молчу, ни звука, – проговорил Андрюха и, прикрыв рот, начал коситься на бутылку.
Федот задумался. Лодка – дело понятное. Надо, видно, помочь парню, может, и правда выровняется да на ноги встанет. Сколько нищенствовать можно. Мужик должен деньги зарабатывать. Без этого он со временем окончательно измельчает, уважение к себе потеряет, а после этого он уже и не мужик, а так.
Федот долго тёр висок, рассматривая потёртые завитушки на старой клеёнке, будто там можно было узнать, из чего Андрюхе справить лодку? На пилораме доска сырая, не годится. Придётся, по-видимому, отдать свою.
– Ты вот что, Андрюха. Пиломатериал, что договорился, забери. Сгодится куда-нибудь, а лодку строить будем из моей доски. Она у меня отборная, сухая. Для себя готовил, да, видно, в другой раз. На следующей неделе и начнём.
– А если завтра? – облизнул пересохшие губы Андрюха.
– Завтра? Завтра не могу, в район еду, телевизор покупать.
– Телевизор?