намереваясь вскрыть конверт. Боб в это время опустил газету, сложил ее и, с какой-то даже резкостью, бросил на стол.
Бидди посмотрела на него:
– Что такое?
– Разоружение. Лига Наций. И мне совсем не по нутру то, что происходит в Германии.
– О господи! – Она терпеть не могла, когда он вот так расстраивался или выражал озабоченность. Сама она читала только приятные известия и торопливо переворачивала страницу, если заголовок предвещал что-нибудь мрачное.
Он взглянул на часы, отодвинул свой громоздкий стул и поднялся – рослый, крепко сбитый мужчина, чья фигура казалась еще внушительнее в темном двубортном форменном пиджаке с золотыми пуговицами. На его чисто выбритом лице с грубоватыми чертами выделялись кустистые брови, густые седые волосы коротко подстрижены, напомажены бальзамом «Королевская яхта» и приглажены парой жестких щеток.
– Удачного дня, – пожелала ему Бидди.
Он окинул взглядом пустой стол:
– А где все?
– Еще не спустились.
– Когда их поезд?
– После обеда, «Ривьера».
– Вряд ли у меня получится. Ты сможешь их подвезти?
– Разумеется.
– Попрощайся с ними за меня. Попрощайся с Джудит.
– Ты будешь по ней скучать.
– Я… – Человек бесстрастный – вернее, привыкший скрывать свои чувства, Боб остановился, подыскивая нужные слова. – Мне не нравится, что она будет предоставлена самой себе.
– Луиза о ней позаботится.
– Ей нужно больше, чем в состоянии дать Луиза.
– Знаю. Я всегда считала, что Данбары – самая что ни на есть унылая и скучнейшая семейка. Но такими уж они уродились. Молли вышла замуж за Данбара и в конце концов стала такой же, как они. Мы вряд ли можем тут что-то изменить.
Он раздумывал над ее словами, глядя на хмурое, темное утро за окном и позвякивая мелочью в кармане брюк.
– Думаю, можно приглашать Джудит к нам время от времени на пару дней. В каникулы. Если это не будет тебе в тягость.
– Ну конечно же нет! Только сомневаюсь, что Молли согласится. Она побоится обидеть золовку. Знаешь, Луиза ведь из нее просто веревки вьет, а Молли все терпит.
– Что ж, твоя сестра и вправду порядочная простофиля. Но все равно попробуй.
– Я поговорю с ней.
Боб подошел и поцеловал ее на прощание:
– Ну, до вечера.
Он никогда не заезжал домой посреди рабочего дня, обедая обычно в офицерской столовой.
– Пока, дорогой.
Он ушел. Бидди осталась одна. Допив кофе, она встала, чтобы налить еще чашку, затем вернулась за стол, чтобы прочесть письмо матери. Написанное крючковатым, неразборчивым почерком, оно выдавало нетвердую руку очень пожилой леди.
Дорогая Бидди!
Сперва хочу поблагодарить тебя за плед. Как раз то, что нужно на холодные вечера, из-за непогоды у меня опять разыгрался ревматизм. Рождество справили тихо и спокойно, в уединенном кругу.