таков мой тебе совет. И твоему брату я бы то же самое посоветовал. Я с ним, конечно, не знаком, но, кажется, он тоже любитель крайностей.
– Вот-вот! Крайности! Я это тоже в нем заметил, только слова точного не мог подобрать. Это значит принять какое-то решение и всю жизнь ему следовать. Он решение принял – не знаю уж какое – и пытается его выполнить. И я это отлично понимаю! И уважаю! Но вот только объяснить ему это никак не могу, – выпалил Джевдет-бей и прибавил с раздражением: – Потому что времени нет!
– Вот видишь! Вы с братом не живете по-настоящему, что он, что ты. Не обижайся, но это так, – сказал Фуат-бей и приставил руки к глазам на манер лошадиных шор. – Только это вы и видите, а больше ничего как будто и нет! Но разве такова жизнь? Что вообще значит – жить по-настоящему? Это значит видеть мир во всех его красках, испытывать все, что он предлагает! Как по-твоему, Джевдет?
– Глупый вопрос! – отрезал Джевдет-бей. – Я жизнью вполне доволен.
– Ну вот, даже подумать боишься!
– Нет, подожди! – сказал Джевдет-бей и, подумав, заявил: – Жить по-настоящему – это значит жить хорошо. – Сказал и тут же понял, что этак он признает правоту Фуат-бея. – Нет-нет, не так! – и сердито зачастил: – Не знаю. Никогда об этом не думал. Глупый вопрос. И пожалуйста, Фуат, не заводи больше такие разговоры. И о военных в Салониках я не хочу ничего слышать. Пожалуйста, не втягивай меня в эти дела! Можешь считать, что я уже забыл все, что ты мне сегодня сказал.
– Какой же ты, милый мой Джевдет, упрямый! Истый турок! – сказал Фуат-бей, улыбаясь, велел официанту принести счет и все с той же улыбкой продолжил: – Не прошибешь тебя! И все же я рад, что у меня есть такой друг, как ты.
Джевдет-бей тоже улыбнулся. От сердца отлегло – разговор о страшных и неприятных вещах был закончен. Счета за совместные трапезы они с приятелем оплачивали по очереди, сейчас был черед Фуат-бея.
Когда вышли на лестницу, кто-то окликнул Джевдет-бея:
– О, Осветитель Джевдет-бей, приветствую! Каким это ветром вас сюда занесло?
Это был Моше, торговец табаком из Сиркеджи. Джевдет-бей попытался приветливо улыбнуться.
– А не вы ли бомбу-то подложили, Джевдет-бей? А? – Шутка явно понравилась Моше, и он сам над ней посмеялся. – Нет, в самом деле, что вы тут делаете?
Джевдет-бей тоже усмехнулся, словно это была удивительно милая и тонкая шутка. «Что же я здесь делаю?» – думал он, спускаясь по лестнице. Сейчас он казался себе усталым, слабым и смешным. Попрощался с Фуат-беем и подошел к своей карете. Вверху, прямо над головой, огромной пустой тарелкой висело солнце. «Ох, ну и жара! – простонал Джевдет-бей. – Так, куда я сейчас?»
Велев кучеру ехать в Тешвикийе, Джевдет-бей сел в раскаленную карету, которая снова, покачиваясь, пустилась в путь.
Глава 7, В особняке паши
Покачиваясь вместе с каретой, Джевдет-бей печалился о том, что не может вздремнуть после обеда, и размышлял о своей жизни. «Что значит для меня – жить? Ну и вопрос Фуат задал! А я ему – глупый, мол,