и движения… Ну и плевать! Все парни – дураки! Возможно, кроме одного… Того, кто выбрал не Хадижку и Камиллу, а меня.
6
В актовом зале я уже битый час жду, пока разыграется группа. На этот раз времени у нас было предостаточно – аж до закрытия школы, так что никто не торопился.
Как оказалось, репетиция – это не просто все пришли и спели, как получилось в прошлый раз из-за того, что ребята играли только отрепетированные песни. Едва парни взялись за новую композицию, начался адский труд, так что никто особо и в зал-то не заглядывал.
Сначала Роберт подключил к динамикам метроном, чтобы все играли в одном ритме, и они начали играть одну из сочиненных Колей песен. Но то и дело кто-то сбивался, и приходилось начинать куплет, а то и всю песню заново. Роберт велел мне посидеть и подождать, пока они не сыграются, чтобы я не сбивала вокалом ритм. И вот я покорно ждала своей очереди в первом ряду и под нос мурлыкала заранее выученные слова.
Естественно, никакого разговора с Русланом не было. Он стал вести себя как обычно и даже еще холоднее – просто лидер клана, координирующий нашу игру.
– …Мой друг выпал из окна –
Жизнь сказала ему «Пошел на..!»
И он пошел топиться, но не дошел…
Давайте веселиться!
Песни Колиного сочинения были, как говорится, на грани фола и звучали бы правдоподобнее, если бы их пел парень, а не девушка. Но пока я ничего не предложила, придется обходиться тем, что есть.
– Катюх, давай сюда! – позвал, наконец, Дицман-младший, и я поспешно влезла на сцену, мысленно представляя, что собираюсь выступать на концерте в «Олимпийском».
– Раз! Два! – Бах стукнул палочками, задавая начало. – Раз-два-три-четыре!..
И начались наши совместные мучения. Теперь кроме музыкантов косячила и я – то в ритм не попадала, то пела не так, как представлял себе автор песни.
– Нет, Кать, стоп! Ты опять пропустила… Погоди-погоди, тут надо ниже брать, – комментарии сыпались то от Роберта, то от Коли.
Обычно я воспринимаю критику очень болезненно, до слез, но желание работать с группой сейчас помогало молча глотать новые замечания и выкладываться на пределе. Меня удивляло, как оба брата-хохмача на репетиции превращались в дотошных зануд, готовых до потери пульса оттачивать места, которые, на мой взгляд, и так звучали неплохо.
В целом мы провели в зале около трех часов. Едва Роберт сказал, что на сегодня хватит, я с громким вздохом облегчения уселась прямо на сцене.
– Что, загоняли мы тебя? – спросил Коля, убирая гитару в чехол.
– А ты как думаешь? Три парня на одну девушку… – пробурчал Бах из-за своих барабанов.
Парни рассмеялись, а мои щеки приобрели пунцовый цвет Колиной электрогитары, разве что не блестели лакировкой.
Выйдя из зала, мы погрузились в тишину и полумрак пустых школьных коридоров. Даже во время уроков, когда выходишь в туалет, школа не бывает абсолютно бесшумной и безлюдной – все равно нутром ощущаешь присутствие десятков мучеников за стенами классов. А сейчас мы, словно в фильме про апокалипсис, были