народ, поехали!
Всё-таки кем он больше был – Ломтём или Ломом?
Наверное, всё-таки Ломом. Хотя порой – безусловным Ломтём. Команда, бывало, проигрывает, надо срочно что-то предпринимать: перекраивать тактику, боевые порядки, а он – ни гугу, лишь поправляет свою наполеоновскую чёлку, а команду, как корабль без руля и ветрил, несёт в гиблом направлении. Ломоть он и есть Ломоть.
Также Ломтём, то есть человеком не совсем цельным, можно было бы назвать и его бессменного подручного второго тренера команды Серова Сергея Сергеевича, которого Лом вместе с двумя игроками привёз с собой из бывшего своего клуба.
Но Ломтём второй тренер зваться не мог, поскольку отродясь был Серым.
Серее серого выглядел он в команде «Белых Волков». Занюханный, убогий вид его с лакейски склонённой – как-то ещё и набок – головой вполне соответствовал его внутреннему миру. Зато обстоятельства распорядились так, что он в данный жизненный момент был наделён правами и имел приложением к этим правам свой кондуит, куда записывал все маломальские прегрешения игроков. Кондуит этот свой он вёл в двух экземплярах – большом и малом. Большой кондуит (амбарный талмуд в красном коленкоровом переплёте) хранился в кейсе; малый же, в виде красненького небольшого блокнота, умещался во внутреннем кармане пиджака. Первоначально проступки подопечных аккуратненько ложились в сокращённом письменном виде в блокнот, а затем обстоятельно и подробно переписывались в коленкоровый талмуд.
Ничто не ускользало от всевидящего ока Серого. Скажем, попил перед ужином на выезде у себя в номере Муха пивка малость – готово, фиксация события в двух экземплярах под пурпуром обложек произведена. Запах изо рта, конечно, к делу не пришьёшь, но вот бутылка из-под пива в тумбочке обвиняемого – это уже вещественное доказательство. В результате: сразу по приезде домой Мухе был наложен штраф: на свои полторы тысячи баксов он приобрёл для клуба тренажёрный велосипед.
Бдел Серый и по ночам, бродил по коридорам базы, как лунатик, к замочным скважинам припадал, в межсезонье и вокруг здания по кустарникам лазил, всевозможные тенистые лавочки и тренажёрные лежаки обследовал: а вдруг кто в самоволке с местными девками блудит!
К Булатову радетель дисциплины и порядка относился с подозрением: умный шибко и правильный. А после того, как по упомянутому доносу Муху оштрафовали, и Булатов, прознав про это, задумчиво и с сожалением процитировал, глядя прямо в глаза тренера-стукача:
И это имя, коль искусно счесть,
В итоге даст: 6-6-6,
тот определился в отношении дядьки окончательно: душман.
Что имел в виду Булатов, когда произносил стихи малоизвестного поэта, это его дело, но Серый понял цитату по-своему и в ответ быстро и мелко перекрестился.
Второй тренер считал себя просвещённым христианином, носил на золотой цепочке крест, сыпал налево и направо изречениями из Библии. Насколько его познания Священного писания были глубоки,