огромные домашки, а его проекты и лабы – просто жуть.
– Да ничего, чувак, сдашь, – ободряюще хлопает меня по плечу Чет.
– Конечно, сдам. А у тебя что? – спрашиваю я.
– Ансамбль, – точно так же морщится Чет. По его словам, он играет с какими-то придурками в ансамбле ритм-секции. – Мы не ездили домой, репетировали всю ночь.
Он зевает, прикрывая рот кулаком. Я его понимаю – пару дней назад мне тоже пришлось оставаться на ночь в одном из репетиционных помещений. В конце семестра, как правило, они битком забиты, и нужно записываться заранее. Сильно заранее. Половина школы просто ночует в учебных зданиях Хартли. А те, кто не смог вовремя попасть в ансамблевые комнаты и репетиционные кабины, занимаются прямо в коридорах. Поэтому в Хартли всегда очень шумно. Звуки инструментов и голоса сливаются воедино.
Чет весело рассказывает о том, как сдавал экзамен по специализации, я смеюсь – мы бы болтали еще пару часов, но обоим пора.
– Удачи тебе, – говорю я на прощание. – И выпей кофе, что ли. Когда я на тебя смотрю, тоже начинаю хотеть спать.
Чет ухмыляется и снова зевает.
– Я могу тусоваться двое суток и не хотеть спать. Но когда готовлюсь к экзам, с трудом провожу на ногах одну ночь.
– Сомнительное достижение, – хмыкаю я. – Ладно, Чет, мне нужно бежать. Удачи!
– Удачи, – повторяет он за мной и по привычке улыбается хорошенькой скрипачке, проходящей мимо. – На каникулах будем репетировать до упора.
Он ветреный бабник, но хороший музыкант. Музыка для него – это все. Бас-гитару он любит больше, чем всех своих бывших вместе взятых.
Мы прощаемся и идем в разные стороны.
Первый экзамен длится несколько часов и проходит гладко, несмотря на мои страхи, да и профессор Бланшет в хорошем настроении. Я получаю высокую оценку, но я усердно работала весь семестр: делала домашние задания, хорошо писала проверочные работы, сдала финальный проект… Оценка по классу гармонии складывается из всего этого, и у меня – высший балл. У одной из немногих. И мне кажется, что я свечусь от радости.
– Я вижу в вас потенциал, мисс Ховард, – скупо роняет перед тем, как я выхожу за дверь, профессор Бланшет. Он сидит за столом, сложив короткие ручки на выпирающем животе, и смотрит на меня из-под стекол узких очков. Выражение лица профессора почти всегда одинаковое – как будто бы он разглядывает протухшее мясо, по которому ползают мухи.
– Спасибо, профессор Бланшет, – улыбаюсь ему я. Слышать подобное неожиданно, но приятно.
– Не то чтобы вы были гением, до этого вам далеко, – тут же слышу я в ответ, и темные пронзительные глаза смотрят на меня из-под очков внимательно, даже оценивающе. – Но если вы усердно будете работать, получится толк. Кхм.
Куда еще усерднее!
Кирстен смеется, что я из панк-рок-девчонки стала заучкой.
– Мне было очень приятно работать с вами, – говорю я.
– Бросьте, – машет он пухлой рукой. – Кому в здравом уме будет