был единственным другом Куклы, и может быть, потому она так привязалась к нему. Каждую ночь, как только стрелка волшебных часов останавливалась на одной минуте четвертого, он был уже у двери кукольного домика, с букетом цветов (до сих пор непонятно, где он их собирал), и они решали, что будут делать этот час, когда все куклы становились живыми.
Часто он брал Куклу за руку и вел в общую гостиную. На окнах цвели герани, на стене тикали волшебные часы, в углу стояло старинное фортепиано, а в центре большой круглый стол под вязаной кремовой скатертью с бахромой. Именно в этой комнате и разворачивался каждую ночь настоящий спектакль, жаль только, что люди не могли видеть его, они ведь спали, не подозревая о том, что куклы ожили и вышли из своих домиков. Чем они занимались?
А чем могут еще заниматься игрушки? – они играли… Усаживались на ковре в кружок и играли в чаепитие – кукольные кружечки были очень красивы: на ручке в виде бантика была завязана розовая атласная ленточка, на каждой чашечке были нарисованы сердечки.
К чаю подавались игрушечные конфеты, разноцветные, круглые, квадратные, ромбиками, звездочками и печенье, посыпанное цветными шариками.
Пока компания пила чай, кукла Певица исполняла арии и романсы. Ах, как она была хороша! – волосы, заплетенные в косы, короной лежали на ее головке, большие лучистые глаза казались еще больше, когда она начинала петь. «Браво, браво!» – аплодировал ей Мудрец. А еще здесь были Философ, Богатырь и Белоснежка. Все они играли свои роли. Играли очень хорошо, так, что можно было воскликнуть: «Верю!». Они были очень хорошими и добрыми игрушками. Но все же… ближе всех Кукле был Арлекин.
Бывало и так, что Кукла грустила, и ей совершенно не хотелось выходить куда-то и играть. Тогда они оставались в домике. Арлекин устраивался на ковре, и рассказывал истории, одну волшебнее другой. Откуда он столько знал, про разные страны, города, реки и моря, корабли, людей, цветы, зверушек. А еще, он мог сочинять сказки про любые самые простые вещи: вот увидит куклин башмачок, и готова история!
Время было столь коварно, что час с трех до четырех пролетал как одна минута. Или это часы так специально делали? Во всяком случае, теперь этого никто не узнает. Кукла лежала на диванчике и умирала. Она слышала, как огонь затрещал совсем близко, почти на крыше ее домика. Вот-вот, и она провалится. Боялась ли конца Бель Флер? – нет. Сейчас, когда жизнь как книжка раскрылась перед ее глазами, ей не было страшно, это были совсем другие чувства.
Куклы могли оживать только на час. Час жизни. Кукольной игрушечной жизни: с чаепитием, музыкой, беседами, праздниками…
Игра в жизнь.
Все остальное время они были абсолютно неподвижны. Где-то ближе к полудню руки кукольника или Клары, его жены, доставали кукол из домиков, выносили в Театр, передавали в опытные руки кукловодов. Те разгибали, сгибали суставчики, гнули шеи, взъерошивали волосы, заставляли принимать позы на сцене, перед публикой. Один день аплодисменты, другой день свист. Такова