друг, это выглядит, будто пишу донос.
Я и сам в прошлой жизни мнил себя санитаром.
Не хочу, не хочу, не хочу принимать всерьез…
Извини, я опять… Здравствуй, дедушка. С легким паром.
Я спокоен… спокоен… спокоен – как Штирлиц, как Будда.
И еще, знаешь, все-таки дело в том…
Отойдите, противные! Хватит! Я больше не буду!
Я уже под столом!
Забери меня, милый, отсюда.
Увези! Остальное потом…
«Мы все дико красивы, умны, и обласканы небесами…»
Мы все дико красивы, умны, и обласканы небесами.
День далек, а в ночи неважно, в которую сторону плыть.
Телефонная книга полнится мертвецами,
На столе поллитруха, и не с кем поговорить.
Разговаривать с мертвыми – словно петь Орфеем,
А живые ведь могут ответить, что-то спросить, поставить в тупик.
Я всегда притворялся – то волшебником, то злодеем…
Рифма – так себе, да и ритм – то не ритм, а лишь нервный тик.
Или так: раствориться в чужом монологе
Между словом «привет» и «пока»,
И коньячная дурь… разговоры о боге…
Мы не любим гостей. То есть любим, но лучше издалека.
Мы куда-то плывем, и не кажется жизнь ни бесценной, ни тленной, пенной, бренной, богемной, надменной, настенной…
Стихли все голоса, всюду ночь, небо тычет мне в нос млечный путь.
Я ищу свой стакан и, схватившись за вымя вселенной,
Набираю твой номер, чтоб послушать гудки и уснуть.
«Жданов съел все ромовые бабы…»
На злобу дня
Жданов съел все ромовые бабы,
А фашисты выпили всю воду.
Если б я был президентом, я бы
Отпустил жирафов на свободу,
Я бы сотворил олимпиаду,
Накамлал хорошую погоду,
А потом сказал бы: Дайте яду! —
Буду тем любезен я народу.
Не ищу нигде себе награду —
От Курил и до Восточной Польши
Я лишь восклицаю: Больше аду!
Больше аду! Больше аду! Больше!
НЕМНОГО НЕРВНО
Лучше всего – промолчать.
Что не спится тебе в ночи?
Спрячься, дружок, под кровать.
Только прошу, молчи!
Не надевай сапога,
Не нарушай уют.
Мы победим врага,
Только нас все равно убьют.
Не выходи за дверь,
Там и без нас много зла.
Там гуляет голодный зверь —
Только весна пришла.
Хочешь – встань, молока попей.
Не распускай языка.
Хочешь – меня убей,
Только наверняка.
ГАСТРОЛИ
Ведь душа должна петь. А она не поет. Заблудилась, забылась в бреду. И не пишется стих, и не слышится нот, и нигде я ее не найду. Задохнулась, должно быть, в чужом гараже… Заморочилась, тит твою мать! Сколько выпить еще? Сколько строк прочитать? Спохватился,