народов и государств. Все эти цифры в книжке – законы рока! Понимаете, история раз за разом повторяется…
– Тоже мне, новость! – фыркнул Маяковский. – Что история повторяется, это ещё Гегель сказал. Мне товарищи после второго ареста почитать давали.
– Да погодите вы со своим Гегелем! Одно дело – просто сказать, а другое – найти закон, по которому это происходит. Например, Витя рассчитал, что периоды между началами государств делятся на четыреста тринадцать лет. Великие походы, потерпевшие неудачу, разделяет девятьсот пятьдесят один год. А падения империй и гибель свобод происходят через тысячу триста восемьдесят три года…
– Так-таки и происходят?
– Вы не поленитесь, почитайте, в книжке все даты перечислены! И про войны арабов с китайцами почитайте, и про Петра Первого со шведским Карлом, и про то, как японцы накостыляли нам в Порт-Артуре и Цусиме… Если сложить годы, которые главные православные страны существовали до первой утраты свободы, то получится ровно столько, сколько существовала их мать – Византия. Скажете, случайно? Или вот: через четыреста тринадцать лет после объединения Англии немецкие города создали Ганзейский союз, а через ещё четыреста тринадцать лет к России присоединилась Украина. Это было в тысяча шестьсот пятьдесят третьем году – значит, в две тысячи шестьдесят шестом случится ещё какое-то великое слияние народов.
Маяковского рассказ не впечатлил:
– Через сто пятьдесят лет… Поди, проверь! Эдак что угодно связать можно. Дат в истории много. Тут сложил, там поделил – что-нибудь обязательно сойдётся.
– У Велимира не что-нибудь, а всё сходится! И особенно в российской истории, – заявил Бурлюк и поднялся. – Давайте-ка пойдём отсюда. И вот ещё что… По Витиным расчётам в семнадцатом году случится крах великой империи. Говорит, семнадцатый год – роковой. Правда, работу он пока не закончил, а потому не может сказать наверняка – Англия падёт или Россия развалится… Скорее, всё же Англия. Книгу я вам дарю. Найдите время спокойно почитать, не пожалеете…
Уже стоя друзья сделали по последнему глотку пива, синхронно стукнули донцами пустых кружек о столик – и двинулись по набережной в сторону Зимнего дворца, полыхающего пурпуром стен. Смешливые институтки провожали их взглядами, а встречные расступались перед этой странной парой: одноглазым белым богатырём – и одетым в чёрное худым юношей, на голову возвышающимся над светлыми ажурными зонтиками фланирующих дам.
На Дворцовом мосту, падая, тяжело ухали брёвна, трещали и шлёпали доски, визжали выдираемые гвозди, стучали топоры…
Из сияющих граммофонных раструбов на прогулочных судёнышках над Невой перекликались голоса Анастасии Вяльцевой, Михаила Савоярова и Юрия Морфесси:
– Когда эвакуируюсь с пирушки я домой, всегда полемизирую с дурацкою луной… как хороши те очи! Как звёзды среди ночи… Я мила друга знаю по походке, он носит серые штаны…
С пластинок надрывали душу цыганские хоры Николая Шишкина и Егора Полякова:
– Нанэ