пришёл вовремя, если бы его, как лоха, не развёл Блюхер, было бы всё по-другому!
Восхищённые собой и друг другом, стратеги толкались плечами, пыхтели, склонившись над полем великой битвы, и не заметили, как в комнату вошёл майор Морозов. Постоял, вслушиваясь, усмехнулся:
– Вот за что нашему батальону такое наказание, а? В Генеральном штабе маршалов не хватает, а тут – целых два. Вам заняться нечем, полководцы задрипанные?
Теоретики вскочили и замерли по стойке «смирно».
– Викулов! Завтра приходит ракетная пусковая установка «Точка» на регламентные работы, ты подготовился? Техническое описание получил в секретной части, изучил?
Серёга растерянно захлопал глазами, промямлил:
– Там, это. Не выдаёт секретчик, говорит: здесь читай, а то ещё проср… То есть потеряешь, говорит.
– Правильно говорит, я тебе не то что секретные бумаги – я бы тебе пуговицу пришить не доверил. Или пуговицу потеряешь, или иголкой насмерть заколешься. – Роман Сергеевич перевёл разъярённый взгляд на Тагирова:
– А ты, комсомол?! Вижу, хорошо тебе в политработниках, ни фига делать не надо. Вот и иди сейчас со своим чокнутым корешом, принимай у него роту молодого пополнения. А то он уже свой взвод распустил, работу в роте молодых завалил, осталось только ракету сломать, и трибунал гарантирован. Шагом марш отсюда оба!
Несостоявшиеся военачальники ломанулись из Ленкомнаты, как свита Наполеона от казаков атамана Платова.
Рота молодого пополнения формируется на полгода из вновь призванных бойцов. Там вчерашних маменькиных сынков учат суровой мужской жизни, гоняя почём зря. Сопляки расстаются с гражданскими пережитками, осваивая тяжёлую науку подшивки воротничков и правильного отдания воинской чести. И так до тех пор, пока очередные дембеля-счастливчики не разъедутся по домам, пугая пассажиров плацкартных вагонов дикими песнями, неуёмным злоупотреблением спиртным и фантастически расшитой формой, украшенной латунными ракетами и белыми шёлковыми аксельбантами в самых неожиданных местах. В подразделениях их заменят выпускники роты молодого пополнения, которые начнут свой отсчёт дней, часов и минут «до приказа», чтобы через полтора года повторить тот же славный путь домой… И вновь обернётся вечное колесо, и вздрогнут заплеванные тамбуры, и заплачет вагонное стекло дождевыми каплями, растроганное рвущими сердце строками про девчачье предательство:
Ковыляй потихонечку,
А меня позабудь,
Отросли мои ноженьки,
Проживу как-нибудь…
Но это – потом, потом. А пока – подъём за сорок пять секунд, строевая подготовка на раскалённом пыльном плацу и бег по утрам, усыпляющие политзанятия и зубрёжка уставов. Редкие письма из дома и бесконечная сборка-разборка «калашникова», сбитые в кровь неумело намотанными портянками ноги и тошнотворная «хавка» в вонючей столовке…
Терпи, солдат. Дембель неизбежен, как крах империализма.
Но