докуривай да иди к Дундуку представляться. Главное – не перечь, какую бы пургу он ни гнал. Ешь глазами и «Так точно!» вставляй.
Дежурный жалостливо глядел, как Марат дрожащими руками поправлял новенькую портупею и проверял, ровно ли сидит фуражка.
– Эх, худенький ты. Надолго тебя не хватит, сожрёт Дундук с говном. Не такие ломались и полгода не выдерживали. Да не суетись ты! Изнасилование в голову неизбежно. Иди уже, с Богом!
И капитан перекрестил Тагирова брякающим коробком спичек.
Марат всячески пытался идти помедленнее, но полутемный штабной коридор быстро кончился и неотвратимо упёрся в дверь с грозной табличкой «Заместитель начальника базы по политической части полковник Сундуков Н.А.».
Лейтенант тихонько выдохнул и занес согнутые костяшки для деликатного стука. Из-за двери послышался противный голос с истерическими интонациями.
Тагиров замер и прислушался.
– От так от! И вы мне тут не надо! Чтобы была готова Ленинская комната к понедельнику. И пусть что казарма не достроена. Солдату может быть негде спать, а почитать партийные труды должно быть где всегда! Что значит «А если по-русски читать не умеет?!» Научить! Вы там советский офицер или кем? Выполнить и доложить!
Трубка грохнула о телефонный аппарат. Марат вздохнул и постучал.
– Разрешите?
За столом сидел толстый полковник с нежно-розовой лысиной, резко отличающейся своим невинным цветом от загорелого мясистого лица (всё верно, лысина-то от солнца фуражкой прикрыта!). Мелкие глазки скользнули по Тагирову и опустились на стол. Марат сглотнул (главное – сразу не опозориться, курсантом не назваться!) и взметнул ладонь к околышу.
– Товарищ полковник, лейтенант Тагиров прибыл для дальнейшего прохождения службы!
Полковник продолжал не смотреть на Марата, отчего становилось очень неловко. Сложил газету «Правда», аккуратно положил на один край стола. Побарабанил сосисками пальцев. Раскрыл блокнот, начал в нём чиркать карандашом, резко захлопнул. Схватил газету и положил на противоположный край.
Тагиров переминался с ноги на ногу. Время даже не ползло, а будто выдавливалось еле-еле, как густая смазка из танкового шприца. Кашлянул.
Полковник вспрял, тыркнул глазками.
– Кто здесь?
– Как же, доложил же… Я.
– Брусчатка от кремля!
Лейтенанту в голову ударила волна стыда, загорелась кожа на лице. Он догадался, что подставился, но не понял, где именно.
Полковник, несмотря на изрядные габариты, резво вскочил, завизжав стулом, подбежал к Марату.
– Ты! Никакой! Не лейтенант! Ты зародыш офицера, от так от! Тебя ещё драть и драть по ипатьевскому методу до морковкина загогого…венья! Пока ты станешь кем-то! Я тут что – усатый нянь? Сопляков людями делать? Мне некогда, у меня вот партийная конференция под носом! Пришлют всякое дерьмо, а мне разгребать. Здрасте-приехамши!
Тагирову казалось, что ему снится какой-то дурной, болезненный сон, и никак не удаётся взять себя в руки и сбросить это наваждение: бегающий вокруг