затратами. С двух сторон, от морского порта Дудинка и от Норильска, движутся бригады зеков навстречу друг другу, попутно сооружая зачатки инфраструктуры в виде убогих, продуваемых всеми ветрами, бараков. В них остаются больные и ослабевшие. Но и им не грозит бездельничать и трескать от пуза дармовой казённый харч. Их задача – обеспечивать расчистку железнодорожного пути от снежных заносов, осуществлять несложный ремонт. А головные бригады медленно, обмораживая руки и теряя своих товарищей, упорно тянут нитку узкоколейки, совершая трудовой подвиг за гранью возможного. Эта транспортная коммуникация станет самой северной железной дорогой во всём мире. Воистину, нет крепостей, которые большевики не смогли бы разрушить3, и нет таких свершений, на которые они не были бы способны.
«Значит, я попал в бригаду усиления, призванную пополнить вымотанный непосильным трудом и полярным холодом авангард героев-первопроходцев. Почётная доля, спору нет. Вот только что-то не тянет меня в этом участвовать. Ну нисколько. С механизацией здесь явно плоховато – лишь лом да лопата. И бытовые удобства не на должном уровне. Вот уверен, что простыни не глажены, а наволочки без узорной набивки. На обед, ясное дело, салат из несвежих креветок подсунут и подгоревший стейк из мраморного мяса. Знаю я этих ловчил. А зарплату вместо доллАров, наверняка, деревянными выдадут. Нет, ребята, я пас. И не уговаривайте».
Мозг Ивана отчаянно юморил, пытаясь таким образом сгладить весь ужас сложившегося положения. Это ж как изощрённо поиздевалась над ним коварная Зона – подарила здоровье, силу, молодость и тут же обрекла растратить их в таких жутких краях. Подумать только – шестьдесят девятая параллель северной широты! Практически на целых триста километров севернее Полярного круга!
Из пут невесёлых мыслей Ивана выдернул стук дневального поварёшкой по десятилитровой посудине, пристроенной на теле буржуйки. Традиционный, во все времена, сигнал к приёму пищи.
«Пожалуй выбора нет. Придётся продегустировать меню в этой убогой обители заблудших душ. А горькие думы потом думать будем. Где моя большая ложка?»
Деревянная ложка отыскалась в потёртой вылинявшей торбочке, что лежала в изголовье. Там же имелась мятая алюминиевая миска и приличных размеров кружка из аналогичного материала.
Стараясь держаться поближе к соседу и повторяя все его действия, Иван пристроился в очередь. Первыми на раздачу пожаловали, естественно, представители воровского мира. Их уверенные, наглые взгляды лучше всякой справки обозначали статус в данном сообществе. Им и достались лучшие, щедрые порции похлёбки, сваренной в походных условиях. С шуточками-прибауточками урки отчалили в свой привилегированный угол вагона. Наконец, и в иванову миску плеснули лагерного «деликатеса». Сунули в руки несколько мёрзлых ржаных сухарей.
«А где компот?» – мелькнула в голове