взрослых ругательств, из которых два были страшно неприличными. Слово «плебей» он услышал впервые, а потому даже не обиделся. Да и некогда ему было обижаться, когда тут такое! Михаэль этого слова и не запомнил. Как ошпаренный, он выскочил из бочки и как был – голый побежал в дом, вопя на всю Магдалу: – «Заговорил!! Заговорил!!…”. Иосиф не сразу сумел выбраться из-за стола, так что первым у бочки оказался Сир. Он был весь красный и какой-то растрепанный.
– Что, правда?, — обратился он не то к мальчишке, не то к дочери. — Скажи мне что-нибудь.
– Меня зовут Ав. А что бы ты хотел про себя услышать?, —
спросил его светловолосый по-гречески. Сир опешил. И растерянно забормотал тоже по-гречески, пытаясь не смотреть в бездонные голубые омуты: —
– Ну, не знаю… Чего хочу?… Ну, чтобы я пил вино… – он решил отшутиться, — скажем… с римским императором… И умер страшно богатым. Сир виновато улыбнулся, понимая, что сказал глупость, но мальчишка вполне серьезно ему ответил: —
– Случится по-твоему: ты умрешь страшно богатым, — при этом показалось, что голос у Ава как-то странно изменился. — А перед этим ты будешь пить вино с римским императором. Только какая тебе в том радость?…
Голова Сира закружилась. Он обеими руками ухватился за бочку, чтобы не упасть, и стал проклинать себя за то, что выпил слишком много вина. Вот тут и подоспел Иосиф. Вдвоем они вытащили из воды потерявшего сознание мальчишку и осторожно отнесли его на кровать Марии. Глубокой ночью, когда Михаэль видел уже седьмой сон, Мария подползла к светловолосому, неподвижно лежавшему на спине с закрытыми глазами, ткнулась носом в его щеку, немного посопела и прошептала ему в ухо
– Давай, ты будешь меня любить до самой смерти, – подумала немного и добавила: – А я тебя, — и снова ткнулась носом ему в щеку.
– Давай, – вдруг услышала она, страшно испугалась, быстро отползла, спряталась за Михаэлем и долго потом не могла заснуть…
Синие глаза
– Нет, ну точно, говорю тебе, она сумасшедшая была, – почему-то возмущался Иосиф.
– Ну почему же сумасшедшая? — сопротивлялся Сир, пытаясь защитить женщину, которую никогда не видел. И, как обычно, говорили они меж собой по-гречески.
– А где ты видел, чтобы ребенка месяцем называли?!
– Каким еще месяцем?
– Да июлем ведь она мальчишку назвала!, — кипятился Иосиф.
– Каким еще июлем?
– Ну ты чего?! Ав по-арамейски – июль.
– Ну, июль, так июль, давай еще выпьем.
– Давай!
– За ее здоровье.
– Дурак, она ведь умерла!
– Да-да, конечно!, — спохватился Сир. – Ну, тогда за его здоровье…
– Давай, — согласился Иосиф. – За Ава!
– За Ава, — подхватил Сир, –