шнур и стойки в грузовую кабину, Филипп вытер ладони чистой ветошкой, подтянул молнию «технички». Бортовой техник должен выглядеть не хуже своего родимого «борта». А вертолет смотрелся прекрасно в ярких лучах утреннего солнца. Мощный, лобастый, он чем-то неуловимо походил на вожака волчьей стаи, перед которым по неожиданной прихоти егерей распахнулся оклад. Красные флажки не ограничивают свободы. Вперед и выше! С красной строки, с красной стропы…
Когда человек принял решение, ему легче дышится. Одно влечет за собой другое. Завидев шагающего по рулежной дорожке командира (и рядом был, конечно, змей подколодный Мельников), Филипп подумал: завтра утром он сделает Галке официальное предложение. Зачем откладывать, в самом деле? Жизнь военного человека полна неожиданностей.
Лейтенант Бородин еще не знал, что выпустил джина из бутылки, смотав красную стропу с флажками.
Аэродром готовился к полетам. Прощупывали небо антенны, по экранам локаторов бежали развертки, выхватывая белые пятнышки «местников», и помощник руководителя полетов уже дослал в ствол ракетницы толстый патрон с зеленым дымом.
13. Эхо давних выстрелов
Есть много способов успокоить нервы – Сильвестр Фельд предпочитал пистолет. Конечно, его «Диана» не боевое оружие, всего лишь духовая пукалка, но тоже требует верного глаза, твердой руки, а перво-наперво – хладнокровия. Стрелки знают, что даже удар пульса способен увести пулю от цели. В груди Сильвестра уже давно клокотал вулкан, и, чтобы раздражение не прорывалось в каждом слове, он начинал день тремя сериями по десять выстрелов. Укрепив мишени на стенке сарая, он с каждым новым щелчком пули все вернее брал себя в руки.
Сегодня результаты были ни к черту. Сильвестру не удалось выйти из девяноста. Накануне в «Зеленом какаду» сопляки основательно испортили настроение. Всаживая пульки в черное яблоко мишени, Сильвестр снова видел их наглые прыщеватые физиономии, и ствол «Дианы» подрагивал вместе с возмущенным сердцем старого полицейского.
Впрочем, с недоумков много ли спросишь? Мозг что лесной орешек. Неразбериху в незрелые души вносят такие, как Петер Дембински, – безответственными, а то и прямо подстрекательскими статейками. Сильвестр помнил, что в пятидесятые, когда страну в одну неделю охватило братоубийственное безумие, щелкоперы только подливали масла в огонь. Сейчас они окрестили те дни днями Гнева и Скорби. Вот только о ком скорбят? На кого гневаются господа большие умники?
– Вести, где ты, Вести? – услышал Сильвестр голос жены. – Опять дурью маешься? Сходил бы лучше на рынок. Гертруда, поди, уже все овощи распродала. Десятый час, да и пульки твои денежек стоят!
Сильвестр затаил дыхание и тронул пальцем легкий спуск. Мимо! Последняя пулька ушла «за молоко», а ему собираться за зеленью. Как старому покупателю Гертруда пока еще давала Фельду десятипроцентную скидку.
Через минуту с корзиной в руках