себе, нет. – Малышев мелкими глотками осушил стакан.
– А напрасно. – Глебский отложил вилку, но к чаю не притронулся. – Много, много узнал любопытного.
– Я придерживаюсь старого, закоснелого правила: о покойниках говорить либо хорошее, либо ничего.
– Согласен. Только не в данном случае. Кстати, Константинович, тебе известно, что ваш начальник писал на тебя докладные в Москву?
Малышев похолодел. Таких слов услышать из уст следователя он никак не ожидал.
– Нет. Про это ничего не знаю.
– Теперь знай. Шесть докладных. Подробных. Со всеми выкладками. После рассмотрения которых наверху было принято решение отказать майору Малышеву в присвоении очередного звания.
Александр Константинович сглотнул вмиг набежавшую, горькую слюну:
– Ты их видел?
– Да что ты! Не тот уровень. Но человеку, который мне про них рассказал, всецело доверяю. Как тебе информация?
Малышев аккуратно поставил стакан на стол:
– Бог ему судья.
– Да нет, Константинович. Позволь с тобой не согласиться. Иванова наказал не Бог, а вполне живой человек. Ударом в челюсть. А ты ведь его недолюбливал, верно? Да не отмалчивайся, и так понятно, едва начал свой рассказ о событиях второго марта. Интонация, паузы: всё говорило о твоём отношении к Иванову. Так-то вот. Кстати, где ты был в ночь убийства?
– Ого! – И без того узкие глаза майора превратились в щёлку. – Какой резкий переход от беседы к допросу!
– Ошибаешься. Просто у меня такая манера вести разговор. Привычка. Рано или поздно, я бы всё равно задал тебе этот вопрос. Так как?
– В тот вечер я находился в областной больнице. До трёх ночи. У меня сын в реанимации. После операции.
– Прости. Не знал.
– Ничего, всё должно обойтись. Будешь проверять?
– Буду.
– Спасибо за откровенность.
– А я не Василий Трифонович. Фигу в кармане носить не собираюсь. А кофе здесь есть?
– Нет. Если хочешь, можем подняться ко мне.
– Буду премного благодарен. Признаться, спать хочется неимоверно.
На лестнице Малышев решился поинтересоваться:
– Что ты имел в виду, когда сказал про фигу?
На лестнице, кроме них, никого не было, однако Глебский отвечал еле слышно, так, что даже майору пришлось сосредоточиться, чтобы распознать сказанное:
– Гнида он был, Василий Трифонович. Не знаю, как он здесь прижился, но в Москве о нём до сих пор вспоминают незлым, тихим словцом.
– По причине?
Глебский подождал, пока мимо них, отдав честь, прошёл один из сотрудников управления. После чего продолжил:
– В каждом деле есть исполнители. Плохие, хорошие – без разницы. Главное, они есть. Без них – никак. От их работы многое зависит. Не всё, но очень многое. Они могут качественно выполнить приказ. А могут его слегка, так сказать, похерить. Однако в любом случае это будет только выполнение приказа, распоряжения, называй, как хочешь, и не более. Но среди этой братии имеется одна