же социалисты, в чем-то родня большевикам. К тому же они провозгласили главенствующей идею национального превосходства.
– Имея под боком такого врага, как Сталин, мы не можем оставаться без союзников, Мари, – возразил Маннергейм, – мы вынуждены искать дружбы сильных мира сего, чтобы сохранить свое государство. Финляндия – единственный осколок бывшей царской империи, который выиграл у красных Гражданскую войну. Но они ни в коем случае не отказались от планов захватить нас. Нас ждут большие испытания. Одним нам не выстоять, надо искать опору, надо искать друзей. Я написал Герингу о своей личной проблеме, – Маннергейм подошёл к камину и, упершись носком сапога в каминную решетку, смотрел на огонь. – О том, что очень близкий мне человек тяжело болен. Геринг обещал помочь. У них сейчас прекрасная медицина. Возможно, немцы справятся с тем, с чем не справились шведы, – он взглянул на Машу, она закрыла лицо руками.
– Я не сплю ночами, думая, что не могу дать тебе того, что хотела бы, что не могу быть женщиной для тебя, не могу быть любовницей, – прошептала она отчаянно, – каждое движение причиняет мне боль. Я инвалид. И это безнадёжно. Я не захотела, когда могла, а теперь, теперь – всё кончено. Мне говорят, что эта шведская графиня, которая живёт с тобой в Хельсинки, она заняла моё место, и…
– Она самая обыкновенная проститутка, Мари, – Маннергейм подошёл и снова обнял её, гладя по рыжим волосам, – она продаёт свою любовь за деньги, но между нами нет никаких чувств. Не повторяй всего того, что я годами слышал от Анастасии, прошу тебя. Я уверен, немцы помогут, у них есть врачи. Ты станешь прежней. А я… Я и так счастлив, что все преграды между нами рухнули, эту последнюю преграду мы сломаем, Мари, это в наших силах. Ты веришь мне?
– Да, Густав, – она подняла заплаканные глаза. – Верю.
Хотя сама едва смела надеяться.
Этот разговор был вчера, а сегодня утром Маша, вспоминая это, посмотрела на потухший камин и поёжилась от холода.
За замороженным оконцем послышался скрип снега под полозьями саней, фырканье лошади. Магда вскочила, настороженно вытянула морду, прислушиваясь.
– Молоко! Сыр! – прокричал бодрый мужской голос по-фински. – Фру Мария, вы проснулись?
– Да, да, Оле, я сейчас… – пробормотала Маша тоже по-фински.
Оле Паркос, фермер с соседнего хутора, как всегда спозаранок, привез продукты. По происхождению он был швед, его предки остались в Коуволе ещё с тех пор, как эта земля входила в Шведское королевство. Оле привозил продукты, дрова, чинил дом летом, следил за печкой. Его жена Марта стирала белье, приезжала убрать дом.
– Доброе утро, Оле! – добравшись до окна, Маша приоткрыла створку.
– Тут моя старуха прислала вам еды, фру, – высокий, худощавый швед слез с саней, взял большую корзину, покрытую куском плотной ткани, – а вот ещё белье постиранное. Сейчас поднимусь, принесу, – добавил он, привязывая лошадь к сараю. – Печь помогу растопить, да и дров наношу.