равнодушно, а в худшем посчитали выскочкой. Но теперь она сошла за «свою» и наверняка уже обзавелась парой поклонников.
– Спасибо за внимание! – закончила девушка, и её место у микрофона тут же занял заместитель.
– Объявляю первый семестр открытым! – почти выкрикнула женщина и захлопала в ладоши.
Ответные аплодисменты были, как и сама церемония – вялыми и жидкими. Но, тем не менее, я к ним присоединился. Чего не скажешь об окружающих. Эй! Проявите уважение, чёрт возьми! Вы словно среднестатистические идиоты, которые живут лишь сегодняшним днём. Разве не ясно, что Ректорат, учтя равнодушное отношение студентов к церемонии, через год вывалит на первокурсников ворох из убойных средств российских торжественных мероприятий: ветеранов, народных ансамблей, духовых оркестров и дружного распевания гимна! Мы-то отделались легко, а им нужно будет пару часов на солнцепеке страдать.
Аплодисменты стихли, и студенты нестройной толпой, переговариваясь и знакомясь друг с другом, потянулись к четырехэтажному зданию учебного корпуса, больше смахивающему на заводской цех: обшарпанные бетонные стены, огромные окна для экономии на освещении, стертые за десятилетия ступеньки, из которых торчал наполнитель из гравия.
У входа висел план аудиторий. Моя была на втором этаже, так что я сразу пошел к лестнице, хотя многие из любопытства разбрелись по зданию, которое должно было стать им вторым домом на ближайшие годы.
Яманкан я заметил случайно. Стоя в углу холла, она опиралась рукой о стену. Чем-то она напоминала клерка, которого после пятничной попойки должно было стошнить в переулке за баром. Не стоит так убиваться! Да, кафедре контаминации, вместо красивого нового здания в студгородке, выделили старую бетонную коробку, построенную ещё при одном из генсеков. Но во всем нужно искать положительные стороны. Например, когда во мне проявилась способность, я был несказанно рад, что меня не растерзала толпа селян с вилами и факелами. Девушка подняла голову, и наши глаза встретились. Я тут же отвел взгляд и, ускорив шаг, шмыгнув вверх по лестнице.
Над входами в аудитории были таблички с номером, так что я сразу нашёл свою. Бронированная сдвижная дверь была распахнута настежь. Внутри одногруппники ходили по рядам, выискивая свои места: на каждой парте была гравировка с именем, так что выбрать место по вкусу было нельзя.
Я сразу прошел к своему, поскольку, в отличии от остальных, знал о нём заранее: ряд у окна, самый конец. В школе подобные места были уготованы тем, кто в классной иерархии занимал самое дно. Прежде я всегда сидел на первом ряду, старательно изображая из себя ботаника и смотря на учителей снизу вверх. Я был достаточно начитанным, чтобы сойти за умного, но не был достаточно общительным, чтобы не прослыть странным. Так что высшие силы решили, что я слишком долго мимикрировал под первых и воздали мне по заслугам, отправив с первого ряда на последний. Как иронично!
Только новое место было мне по душе: на меня никто