target="_blank" rel="nofollow" href="#i_003.png"/>
Пока девушки-подростки давали клятвы верности популярным певцам, сердца их матерей все также принадлежали более зрелым исполнителям: Марио Ланца, Фрэнки Вогану или Перри Комо. Вполне вероятно, что женщины постарше – а иногда и дочери вместе с ними – вздыхали по красавчикам-докторам, которые стали так популярны среди кино- и телеаудитории в 1950–1960-х: Дирку Богарду в «Докторе в доме», «Баду» Тингуэллу в «Реанимационной палате № 10», Биллу Симпсону в роли доктора Финлея, Ричарду Чемберлену в роли красивого интерна, доктора Килдэра. В 1950-х заточение в клетке домашнего хозяйства давалось женщинам нелегко: это было десятилетие Бетти Фридан и ее «Загадки женственности» (The Femine Mystique)[11], психоза домохозяек и бесконтрольного приема таблеток. Росло потребление транквилизаторов (валиума – диазепама)[12]. Особой популярностью в те годы пользовались медицинские романы. Замужество с врачом с перспективой стабильного дохода и высокого общественного статуса казалось верной ставкой, позволяло рассчитывать на комфортную жизнь среднего класса. И некоторые женщины полностью доверялись домашним врачам, надеясь, что те поймут причины надвигающейся волны женского отчаяния; что у профессиональных медиков найдутся ответы хотя бы на какие-то вопросы[13].
Борцы за свободу женщин в 1970-х считали, что докторам – вне зависимости от того, общались те с больными покровительственно или на равных, – слишком часто приписывали социальный статус-кво. Они будто бы олицетворяли потерянную надежду на представителей патриархальной модели. Однако на них точно нельзя было положиться в диагностике женской социальной фрустрации и сопутствующих трудностей[14]. И действительно, набирала силу феминистическая критика патриархата, и наиболее радикальные теоретики считали, что вера женщин в романтические идеи ошибочна сама по себе. «Сначала вы утопаете в его объятиях, но в итоге тонете в раковине с грязной посудой» – предупреждение, которое нередко печатали на кухонных полотенцах. Выражение, часто (хотя, скорее всего, ошибочно) приписываемое Глории Стайнем, «мужчина нужен женщине как рыбе – велосипед» тоже было популярно в то время[15]. Когда женщина заболевала, скорее всего, виноват был мужчина.
Феминистки как могли критиковали романтические мечты о встрече с «Единственным», называли их заблуждениями и обманом, а романтическую литературу – аналогом галлюциногена, разрушающего женский мозг. Например, Жермен Грир бескомпромиссно осуждала «возбуждающий вздор» авторства Барбары Картленд и «ей подобных»[16]. Однако даже несмотря на то, что феминизм второй волны набирал обороты, продажи любовных романов издательств Mills and Boon и Harlequin упорно росли. С чем это связано? Почему многие женщины становились зависимыми от чтения романтической литературы?
Ученые феминистки спорили о том, можно ли назвать эту зависимость попыткой женщин одурманить самих себя, чтобы следовать установленному мужчинами социальному порядку; или же это скорее