было подписано Э. Склянским. Кольцов знал, что Эфраим Маркович Склянский – ставленник Троцкого. Человек, обладавший авторитетом неизмеримо большим, чем, скажем, главком Сергей Сергеевич Каменев. Поскольку Троцкий постоянно разъезжал в своем знаменитом поезде, появляясь то на одном фронте, то на другом, Склянский практически руководил всеми военными и морскими делами, включая главнокомандование, Высшую военную инспекцию, Военно-революционный трибунал, Главный штаб, Военно-законодательный совет, Регистрационное управление и прочее, прочее, прочее. В Республике не было ни одного учреждения, которое в той или иной мере не подчинялось Склянскому. Кроме, конечно, ВЧК. Хотя косвенное влияние Склянского, разумеется, ощущалось и здесь.
Между тем никто почти ничего не знал об Эфраиме Марковиче, кроме того, что он прямо со студенческой скамьи попал в военные врачи и что через самое короткое время стал доверенным лицом Троцкого. Человек-загадка…[3]
В письме, адресованном Кольцову, Склянский писал, что ему достаточно хорошо известно, над каким заданием работает полномочный комиссар. Далее были четко изложены начальственные указания, каким образом, исходя из текущего момента, следует решать «задачи Махно».
Примирение, разумеется, необходимо, но с одной целью: уничтожения войск батьки, окончательного и бесповоротного. Для этого необходимо было, добившись согласия, собрать все разрозненные отряды анархистов в одну армию, поставить их в такое положение (скажем, на участке фронта в районе Мариуполя), чтобы на них одновременно обрушились всей мощью и красные, и белые. В пылу боя у бандитов вряд ли возникнет возможность вступить с врангелевцами в переговоры и перейти на их сторону.
Склянский призывал Кольцова к хитрости и еще раз к хитрости, напоминал историю восстания казаков в Вешенской, которое подавляли в девятнадцатом, и цитировал совершенно секретные документы, подписанные Лениным. На Ильича Склянский ссылался как на имеющийся ценный опыт борьбы с врагом. Он знал, что такому аргументу вряд ли можно будет что-нибудь противопоставить. А тот, кто осмелится усомниться в правильности высказываний и действий пролетарского вождя, – человек конченый, по крайней мере в смысле карьеры.
Склянский вкратце изложил суть истории подавления казацкого восстания, которое как бы прошло мимо Кольцова, потому что в это время он находился в Киеве и готовился ЧК для заброски в белые тылы (Склянский напомнил Кольцову даже такую подробность).
Павел долго держал в руке листок с копией секретной телеграммы Ильича Г. Сокольникову[4].
«Во что бы то ни стало надо быстро ликвидировать, и до конца, восстание… Я боюсь, что Вы ошибаетесь, не применяя строгости, но если Вы уверены, что нет силы для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте немедленно и подробно. Нельзя ли обещать амнистию и этой ценой разоружить полностью?..»
И еще Склянский приводил строки из приказа начдива-45 и члена РВС Ионы Якира, который был на Дону до Сокольникова: «Должны быть