Я слышу. Наталия Никульшина

мы же чай будем пить, дверь открыта. Если что – заходите, присоединяйтесь! А при закрытой двери у людей сразу другая картинка рисуется. Но вот халатик могла бы и прихватить, – смеясь, заметил доктор.

      Я залилась краской.

      – Ой… не подумала… простите…

      – Тебе не надоело вечно извиняться? Да и видел я уже твою пижаму! И не только я! – усмехнулся Коршун. – Чай, кофе? Хотя, какой тебе кофе? – он налил мне чаю, себе навел растворимый кофе и уселся за свой стол.

      Нет, вы посмотрите на него, дистанцию он держит! А как на осмотре, так дышит мне в ухо и коленом в бедро мне упирается! А я уж понадеялась посидеть на диванчике рядом с Коршуном…

      Я открыла шоколадку, скромно отломила себе кусочек, дотянулась до его стола и оставила шоколадку там.

      – Угощайтесь, Дмитрий Васильевич!

      – Спасибо, заинька! – все, отныне я только «заинька»! Мне захотелось станцевать чечетку. Доктор тоже отломил себе кусочек. – А тебе чего не спится-то? Недавно еле уговорили тебя глаза открыть!

      – Там за меня наркоз спать хотел! – засмеялась я. – Да и я поспала немного, пока кровить не начало. А теперь наркоз выветрился, и я поняла, что выспалась еще тогда, когда вы мои уши чинили.

      Доктор улыбнулся.

      – Это хорошо, что выспалась.

      – Как у вас только терпения хватает?! Вы же только надо мной пять часов сидели почти без движения, не считая рук! Плюс, еще трое было, а потом и еще!

      – У тебя есть еще татуировки? – вдруг спросил он.

      – Да…

      – Мастер, который тебе их делал, тоже сидел почти неподвижно какое-то время, верно? И ты, скорее всего, была у него не одна в тот день. В чем его секрет, как думаешь? Откуда столько терпения?

      – Ну…, – протянула я, вспоминая Гошу и его болезнь бить татуировки. Уж тот готов днями сидеть с иголкой, было бы, кого разрисовывать! – Наверное, мастеру это нравится, – я поняла, к чему он это спросил, и улыбнулась, Коршун ответил мне взаимной улыбкой.

      – Вот тебе и ответ.

      – Вам нравится ковыряться в людях? – сморщилась я, рассмешив своего собеседника.

      – Можно и так сказать. Но, скорее, мне больше нравится людям помогать. А любовь к ковырянию в них – это уже второстепенное, но все же не менее приятное занятие!