успела разглядеть высокую стройную девочку, с виду старше своих тринадцати лет, с прямыми золотистыми волосами за спиной, в джинсах, футболке и красном хлопчатобумажном пиджаке.
На большее времени не было. Космо поднял руки и окликнул дочь по имени. Антония оставила Пенелопу и тележку и с развевающимися волосами, держа в одной руке ласты, а в другой холщовую сумку, устремилась к ним, пробираясь сквозь толпу обремененных чемоданами людей, чтобы повиснуть у Космо на шее. Он подхватил ее, закружил, оторвав от пола длинные спички-ноги, звучно поцеловал и поставил обратно.
– Ты выросла.
Это было сказано с укоризной.
– Знаю. На целый дюйм.
И Антония повернулась к Оливии. У нее оказался нос в веснушках и смеющийся рот, чересчур большой для круглого личика, а глаза серо-зеленые, окаймленные длинными, густыми белесыми ресницами. Взгляд открытый, приветливый, заинтересованный.
– Здравствуй. Я Оливия.
Антония высвободилась из объятий отца, зажала под мышкой резиновые ласты и протянула ей руку:
– Здравствуйте.
И Оливия, глядя в это юное, ясное лицо, поняла, что Космо был прав и опасаться ей совершенно нечего. Обезоруженная, покоренная непринужденной сердечностью девочки, она пожала протянутую руку.
– Вот хорошо, что ты приехала, – сказала она и, преодолев этот рубеж, оставила дочь с отцом, а сама пошла навстречу матери, терпеливо сторожившей вещи. Пенелопа, вся засветившись, молчаливым любовным жестом раскинула ей навстречу руки, и Оливия, счастливая, бросилась в эти объятия. Она обняла мать изо всех сил, прижимаясь лицом к прохладной гладкой щеке и вдыхая родной аромат знакомых материнских духов.
– Дорогая моя, хорошая, – проговорила Пенелопа. – Прямо не верится, что я здесь.
Подошли Космо с Антонией, и заговорили все разом:
– Космо, это моя мама Пенелопа Килинг…
– Вы легко нашли друг друга в Хитроу?
– Безо всякого труда: я держала газету в руке и розу в зубах.
– Папа́, мы так весело летели! Одного человека стошнило…
– Это весь ваш багаж?
– Долго пришлось ждать в Валенсии?
– …а стюардесса вылила целый стакан апельсинового сока на монахиню, представляешь?
Наконец Космо навел порядок, взял на себя управление строптивой тележкой и вывел их из зала прибытия пассажиров в теплую синюю звездную ночь, наполненную бензиновой гарью и стрекотом цикад. Все они как-то умудрились втиснуться в «ситроен»: Пенелопа на переднем сиденье, Антония и Оливия сзади, туда же навалили вещи и поехали.
– Как поживают Мария и Томеу? И бентамки? – затарахтела Антония. – А ты знаешь, папа́, у меня в этом году «отлично» по французскому! Ой, смотрите-ка, новая дискотека! И роликовый каток! Давайте приедем покататься на роликах, ладно, папа́? И за эти каникулы я обязательно должна научиться виндсерфингу… Если брать уроки, это очень дорого?
Знакомая дорога