детей, их ребенок это сущее наказание! Он ворует яблоки у нас в саду, как какой-нибудь уличный мальчишка, и ничуть не уважает взрослых!
Судя по всему, войну с мальчишкой Рейнеров взрослая Надежда Дмитриевна вела уже давно, потому как от волнения раскраснелась до корней волос. Кошкин же с трудом сдержал улыбку и саркастически подумал, что эти Рейнеры и правда страшные люди.
– А что же другие соседи, Гриневские? – продолжил Девятов.
– Да нет, у Гриневских вполне милые девочки – симпатичные и воспитанные… – и снова покраснела, осознав, что ее вовсе не о детях спрашивают: – Ах, простите, вы, наверное, имели в виду их родителей?
– Вы правы, – улыбнулся ей Девятов.
– Ну что о них можно сказать? Сергей Андреевич довольно приятный человек, он часто бывает у нас… – И очень негромко, но многозначительно добавила. – О его супруге я того же сказать не могу.
Услышав это, Девятов бросил незаметный взгляд на Кошкина – обоим следователям все больше и больше хотелось познакомиться с Гриневскими. Но, если Девятов решил, что Надежда Дмитриевна уже ничего важного рассказать не может, то Кошин так не считал.
Напротив, самый важный вопрос она припас напоследок:
– Скажите, Надежда Дмитриевна, – начал он, стараясь не пропустить ни одного движения глаз барышни, – а гостит ли в доме кто-то в данный момент?
Глаза девушка забегали, и она снова прелестно раскраснелась:
– Гостит ли кто здесь?.. Насколько мне известно… хотя я могу и ошибаться, ведь Светлана много кого принимает…
– Надежда Дмитриевна, вы должны говорить правду!
Кошкин попытался сказать это мягко, как сказал бы Девятов, но барышня все равно вспыхнула и бросила ему гневный взгляд:
– Вы что – обвиняете меня во лжи? Я никогда не лгу! Что вы себе позволяете!.. – Кошкин снова напрягся, жалея, что вовсе вступил в разговор, но барышня в этот раз быстро утихла и лишь сказала утвердительно: – Вероятно, вы уже говорили со Светланой об этом…
– Разумеется, говорили, – не моргнув глазом, солгал Кошкин.
И юная барышня Шелихова решилась:
– У нас действительно гостил несколько дней Леонид Боровской, сын князя Боровского. Не подумайте ничего дурного: он был представлен нам с сестрой еще зимою, в Петербурге, а дня три назад проезжал мимо Горок, и его экипаж перевернулся. Ужасное происшествие… у нас такие плохие дороги! Леон был очень тяжело ранен, не мог ходить, – глаза барышни вновь начали наполняться слезами, – ужасное происшествие… словом, моя сестра приютила его. Но сегодня рано утром господин Боровской уехал от нас.
«Что-то господин Боровской очень быстро оправился после столь тяжелой раны… И уехал, оставив починенный экипаж в сарае Раскатовой», – подумал Кошкин, но вслух благоразумно этого не сказал.
Экипаж Боровского он своими глазами видел в сарае, пока с местным конюхом распрягал лошадей сегодня утром – от конюха же узнал и некоторые подробности.
Сейчас, ясно понимая, что барышня лжет,