пальцами обещали самые изысканные ласки.
Ее походка сочетала в себе очаровательную мягкость и кошачью грацию.
От нее исходили волны сладострастной неги, она покоряла всех своей чарующей красотой.
Но главным ее оружием были глаза: их взгляд проникал в самые потаенные уголки души и затрагивал самые нежные струны, навсегда устанавливая над этой душой свою власть.
Обрамленные длинными ресницами, глаза ее, блиставшие особенным светом, казалось, хранили в своей глубине некую тайну, которую они однажды узрели.
Под их взглядом все смягчались и умилялись, и в то же время под взорами этих страстных, пылких глаз самые мужественные, самые стойкие мужчины теряли волю.
Широкий лоб, заключенный между нежными, словно озаренными светом висками, завершался волевым изгибом бровей. Чуть изогнутые алые губы представляли на всеобщее обозрение все тайны обольщения.
Ее золотистые волосы ниспадали на плечи и окутывали ее стройную величавую шею, подчеркивая ее изящество. К ее достоинствам присоединялось умение петь, танцевать и играть на различных музыкальных инструментах, и лучше всего – на арфе.
Веселая, очаровательная, невероятно привлекательная, решительная в своих поступках, ибо в них она руководствовалась лишь желанием утвердить свою свободу, она была больше чем просто женщиной – это был целый роман!»
И ничего удитвительного в том, что именно Елена стала прообразом идеальной героини в творчестве Лопе, не было.
Она властно и навсегда воцарилась в его жизни.
Более того, почти все женщины, к которым Лопе будет испытывать привязанность, будут похожи на нее, за исключением его двух законных супруг.
Охваченные любовной страстью, они ставили наслаждение превыше всего и не расставались ни на минуту. И не было в Мадриде таких мест, где их не видели вместе.
Дабы увековечить свою любовь, они заказали знаменитому художнику Фелипе де Лианьо свои портреты, и тот изобразил их в виде карточных дамы и валета.
Это была первая великая страсть Лопе, не страшившаяся ничьих взглядов и пренебрегавшая всеми предосторожностями.
Да и какие могли быть еще предосторожности, если из- под его пера чуть ли не каждый день изливались поэтические объяснений в любви.
Не было ничего удивительного и в том, что уже очень скоро эта страсть стала разрушительной.
А затем…
29 декабря 1587 года в коррале Санта-Крус, как назывался тогда один из мадридских театров, к Лопе подошли четверо мужчин: три полицейских и альгвасил Диего Гарсия.
Ему связали руки и вывели из театра.
В дверях они повстречали Херонимо Веласкеса, директора театральной труппы и отца Елены Осорио.
Завидев арестованного Лопе, он торжествующе улыбался.
Так Лопе оказался в королевской тюрьме, здание которой возвышалось на улице Аточа.
Но напрасно он ломал голову над тем, почему его арестовали. Доискаться причины он так и не смог.
А она, конечно, была.
Его