от ярости, как индийская кобра, он направился к себе и написал матери длинное французское письмо, полное извинений и заверений в том, что такое больше никогда не повторится. Кларисса бросила письмо в камин нераспечатанным.
– Как же это хлопотно – избавляться от собственных наследников, – пожаловалась она. – Но мне до смерти надоела эта постная физиономия в моем доме. Я была уверена, что еще немного, и дорогой внук Стивен накормит меня мышьяком.
– А теперь кого ждем? – весело спросил адвокат.
– Не знаю. Я была бы рада никого из них не видеть, но ради денег на что только не пойдешь!
Узнав о провале двух старших братьев, Генри решил пойти ва-банк и отправил в Ниццу обоих своих детей, близнецов Тома и Джудит. Рекомендации его были просты: никакого казино, никаких увеселений и зорко следить за карманами, как бы в них чего не подбросили.
– Вас двое, – сказал Генри, – вам будет легче. И ни в коем случае не показывайте вида, что вы думаете о бабушкиных деньгах!
И близнецы пустились в путь. Первое же письмо, полученное от них, весьма озадачило мистера Генри. Среди прочего там сообщалось, что бабушка Кларисса отлично говорит по-английски и вовсе не забыла этот язык.
– Так для чего она морочила нам голову и заставляла нас писать по-французски? – нахмурился Генри. – Не понимаю!
Второе письмо, впрочем, его успокоило. Том умасливал бабку, как мог. Джудит играла на фортепьяно и пела песни, английские и французские. Том нарисовал бабкин портрет, безбожно ей польстив. Кларисса хмыкнула и высказалась в том духе, что ее рисовали художники и почище и что англичане вообще мало что смыслят в искусстве, а затем все же заявила, что молодость надо поощрять.
– Юбер, – сказала она Бланшару, – принесите из моей комнаты ту зеленую вазу… Я хочу подарить ее дорогому внуку!
Том распрямил плечи. В мечтах он уже видел себя обладателем маршальского миллиона, и Джудит ревниво поглядывала на него.
Погостив месяц у милой бабушки, близнецы засобирались домой. Все шло отлично, их не завлекали в казино, им не подбрасывали золотые ложки. А потом разразилась катастрофа.
Катастрофа эта приняла вид маленького тщедушного человечка с печально обвисшими усами, который явился с непонятной бумажкой, дававшей ему право обыскать багаж близнецов. Том протестовал, но его протесты никто не услышал. Он пытался спросить, в чем вообще дело, но так как по-французски говорил немногим лучше тетушки Сьюзан, человечек его не понял.
Кроме того, он был очень занят, роясь в чемодане Тома. Внезапно человечек издал торжествующий крик:
– Ага! Вот и она!
И он извлек на свет божий ту самую вазу, которую бабушка Кларисса столь великодушно подарила своему внуку.
– Сэр, – возмутился Том, – это подарок! Un cadeau![10]
Человечек вздохнул и поглядел на него с жалостью.
– Месье, это старинная китайская нефритовая ваза, – сказал он, – и она стоит столько же, сколько