Ложь Гамлета. Игорь Савельев

(Олег уже видел, конечно, все эти залихватские ссылки, заушательские статьи. Сборы подписей на Change.org. Глаза бы уже не смотрели.) Ничего интересного. Ну, дата рождения. Ну, без сюрпризов. Но хотя бы настоящее имя, – а фото в стиле жесткого doc только на подлинность и настраивало, – разве не главный сюрприз?

      Он знал ее как Газозу. И ничего смешного, хотя смешно, конечно. Ну, в ночь знакомства он был таким пришибленным, что ему было почти наплевать. Да и какой ерунды не придумает обесцвеченная малолетка, явно взявшая себе в кумиры певичку – как ее? – Глюкозу?.. Сильно позже уже, любопытства ради, он спросил, а что это вообще значит. Оказывается, газозой в Турции называется обычная газировка, «мне просто нравится это слово». Ну, оk. Правда, от Олега, всегда с ней – как бы расслабленно-ленного, не укрылся не то что восторг… Когда она говорила о Турции… Конечно, нет, «восторгом» какую-либо ее реакцию вообще нельзя было назвать: как обычный трудный подросток, она любовалась собой, такой, которой сам черт не брат, поэтому изображала равнодушие или презрение non stop, бросала гадости, закуривала с таким шиком, как будто для кого-то это провокация. Но какое-то движение в интонации – Олег тогда все же уловил. Ему хватило, чтобы понять, что она, может, однажды когда-то – в детстве? – попала в Турцию, и это самое значительное воспоминание ее жизни. С Газозой вообще всё и сразу было понятно – и вероятный побег из дома, и, вероятно, дом-то такой, из которого сбегай – не сбегай, все равно всем плевать.

      Сама она ничего об этом не рассказывала, Олег и не спрашивал. Он вообще проживал сложный период жизни (но веселый). Если бы рядом присела не Газоза, а корабль пришельцев, он бы не удивился.

      Его метнуло тогда радикально: после сонного царства барнаульского телевидения, где «24» в названии было только ради красного словца (а на самом деле – двухчасовые обеды и винишко в гримерках по пятницам), и почти без промежуточной остановки в Москве, где они успели только снять убитую хрущобу у черта на куличках, но даже не обустроились, так, бросили сумки. И вперед – в другую провинцию (в артиллерии это называется «перелет»). В Тулу, на выборы мэра. В пиар-бригаду. Баксы заколачивать. Доллары в штаб подвозили инкассаторскими машинами прямо из Москвы, ну да и «объем работ» соответствовал. Кампания сложная, почти кровавая, а главное, затяжная, на измор. Если уж в Барнауле на вывеске было «24», то здесь следовало писать все «96».