«Чуркин».
– Кто и когда передал тебе это письмо? – спросил владелец фабрики, Яков Герасимыч у своего дворника.
– Вчера ночью, мальчик какой-то принёс.
– Почему ты его не задержал?
– Да зачем же мне его было задерживать?
– Как зачем? Письмо это прислал Чуркин, с требованием двух тысяч рублей.
– Я этого не знал, – ответил перепуганный работник.
– Отчего ты не подал мне письма тотчас же?
– Вы почивать изводили.
– Дурак! Веди заложить лошадей.
– Что ты шумишь, да ругаешься спозаранку? – спросила у фабриканта жена.
– Дура, голосом ещё завоешь, когда смерть на носу висит.
– Какая там смерть, Бог с тобой, успокойся.
– На-ка-сь, читай, от кого письмо получил, – сказал ей Герасимыч, бросая писульку на стол.
Та прочла и настолько перепугалась, что с ней сделалось дурно; насилу придя в себя, она посоветовала своему благоверному выдать требуемые деньги.
– Как бы не так, выдам! Сейчас к становому поеду и представлю ему это письмо; пусть за мной караул нарядят.
– Караул не поможет: слышал, небось, какой он зверь; заткни ему горло-то и жив будешь.
– Ни за что! Сегодня дай две тысячи, а завтра четыре попросит, разорит в корень, только поддайся, – говорил Яков Герасимович, бегая из одного угла комнаты в другой.
– Хозяин, лошади готовы! – доложил дворник.
– Сейчас иду, – ответил его степенство, накидывая на себя пальто-мешок и, простившись с сожительницей, вышел из своих апартаментов и поехал к становому приставу.
– А! кого я вижу! Яков Герасимович, милости прошу, пожалуйте! – сказал его благородие, встречая фабриканта ещё на лестнице.
– Да-с, не в урочное время я к вам, – подавая приставу руку, сказал тот.
– Что, покалечился, знать, кто-нибудь из фабричных?
– Какой там покалечился! Самого, того гляди, убьют: на-те, прочтите, какое я письмецо-то получил.
Пристав прочёл послание, покачал головой, почесал себе за ухом, причмокнул и сказал:
– Чуркин! Да-с, тут надо подумать. Садитесь, да расскажите, когда и от кого вы это письмецо подучили?
Яков Герасимыч рассказал все по порядку, утёр платком катившийся с лица пот и уставил на пристава глаза, в ожидании того, что он на это скажет.
– Да-с, – постукивая пальцами об стол, протянул становой.
– Ну, что вы посоветуете мне делать?
– А вы что думаете?
– Проси он у меня меньше, я бы дал, а то, вишь, сколько заломил – две тысячи!
– Жаден, подлец, – добавил его благородие.
– Нет, вы мне скажите, что делать теперь?
– Ничего; конечно, денег не давать, около дома поставить денных и ночных сторожей, чтобы разбойник не поджог, а самому дома недельку-другую посидеть.
– Всё это я и без вас знаю; с своей-то стороны чем-нибудь оградите меня!
– Я