и чувствуют себя равными ему. Лишь позднее они становятся его соперниками. Варвары обладают силой, а цивилизованные народы – развитой культурой. Первые восхищаются науками и искусствами побеждённых, вторые завидуют мощи победителей. В конце концов варвары вводят культурных людей в свои дворцы, а те в свою очередь допускают их в свои школы. Но когда народ-победитель располагает и материальной силой и духовным преимуществом, побеждённым редко удаётся вступить на путь цивилизованного развития: они уходят или погибают.
Позорное положение в обществе и тяжёлая работа ради куска хлеба – вот то единственное, что даёт индейцам цивилизация, которую им так нахваливают.
Народам, как и отдельным людям, чтобы учиться, недостаточно ума и усилий, им ещё нужно время.
Несчастные индейцы стремятся к цивилизованной жизни, чтобы вырваться из нищеты, но притеснения толкают их назад к варварству. Многие из них бросают свои наполовину вспаханные поля и возвращаются к дикому образу жизни.
Европейцы благодаря богатству и знаниям сразу же оказались в значительно более выгодном положении, чем индейцы: они завладели землёй. Белые селились среди индейцев, захватывали землю или покупали её за бесценок, разоряли индейцев, вступая с ними в конкуренцию, которую те, конечно, не могли выдержать. Индейцы оказались в изоляции в своей собственной стране, превратились в небольшую колонию беспокойных иностранцев среди многочисленного и подавляющего их народа.
С какой бы стороны мы ни рассматривали судьбу североамериканских аборигенов, мы повсюду увидим неразрешимые проблемы: если они ведут дикий образ жизни, белые, продвигаясь вперёд, гонят их всё дальше; если они хотят приобщиться к цивилизации, соприкосновение с людьми более высокого уровня культуры приводит их к угнетению и нищете.
Возникли колонии, и по истечении века всех удивило одно необычайное обстоятельство: в провинциях, где рабов не было, население, богатство и благосостояние росли быстрее, чем в тех, где они были. Но ведь жители первых провинций были вынуждены сами обрабатывать землю или нанимать работников, тогда как жители вторых имели в своём распоряжении бесплатных работников. Следовательно, жизнь в одних местах требовала труда и расходов, в других же можно было жить в праздности, к тому же ничего не тратя. В выигрыше, однако, были первые провинции.
Всюду повторялось одно и то же: колонии, в которых не существовало рабства, становились населённее и богаче, чем те, где оно существовало. Постепенно возникло понимание того, что кабала не только жестока по отношению к рабу, но и гибельна для хозяина.
Как только свободные рабочие вступили в конкуренцию с рабами, все почувствовали низкую производительность рабского труда.