кокетничает, или не хочет признаваться», решил Антонов.
– Ладно, оставим эту тему. Что дальше было?
– А дальше мы с Лизой расстались у подъезда, ну и все, как у тебя в протоколе написано. Но не в этом суть. Как раз перед тем, как бросили в окно камень, я нашла на полке у Лизы блокнот. Там разработка этой же формулы. Меня как током прошибло. Значит, она тоже работала над расчетами. Но тогда почему мне ничего не говорила? Я хранила тайну Алика, а она?! – Вероника выпила еще глоток коньяка, чтобы немного успокоится.
– Давай сейчас не про Лизу. Важнее другое. Почему ты считаешь, что охотятся именно за этим блокнотом?
– Ты, кажется, так и не понял значение этой формулы… Антонов, она может перевернуть мир!
– Ну да, просто «Гиперболоид инженера Гарина» какой-то, – усмехнулся следователь.
– Ладно. Допустим, я нагнетаю. Но тогда зачем бросили камень, зачем меня пытались усыпить? Можешь дать толковое объяснение?
– Допустим, я знаю, зачем бросили камень, и это никак не связано с блокнотом.
– Тогда зачем?
– Чтобы ты испугалась, позвонила следователю и попросила срочно приехать.
– И кто же бросил этот булыжник?
– Я, – сказал Антонов и выпил залпом оставшийся коньяк.
Глава 11
Драмиург играл в шахматы с Хазогом-Ключником. Он выигрывал уже третью партию. Оставалось два хода до того, чтобы объявить мат, и он с удовольствием предвкушал момент, когда Хазя набычится и засопит от обиды.
В Пятнадцатом Ключника не любили. Если там вообще любили кого-нибудь. Но Ключник всем просто осточертел со своими выходками. Он мог запросто таскать за хвосты шивок, гоняться за эфирными дублями или заглатывать пачками мыслеформы, и ему все сходило в с рук.
И все только потому, что они с Драмиургом корешовали в юности.
Это было как раз в период материализации Земли. Пока Архитектор работал с Буквами, эти два охальника выпускали в атмосферу пылевые облака и всячески мешали творческому процессу.
Конечно, Архитектор не гневался, смотрел на них снисходительно, с доверием, как и положено Высшему Разуму. Но собратья-ангелы в верхнем астрале сильно раздражались. И доносили. О гордыне, например.
Драмиург открыто высказывался среди своих, что он сделал бы лимурийцев более симпатичными, и уж точно не гермафродитами. А когда он увидел Адама, то долго не мог успокоится от накатившего смеха. Ну, и его верный дружок Хазог подхихикивал рядом.
В общем, они так всех достали своим цинизмом, что когда Драмиургу отдали Землю вкупе с человечеством, а его дружку достались ключи от входа в Преисподнюю, все ангелы и высшие сущности засветились от радости.
– Шах и мат! – рявкнул Драмиург и довольно загоготал.
– Мухлевал небось, – сказал Хазог.
– А как же! На то я и демон первой ступени, – Драмиург почесал когтем затылок и зевнул. – Скучно у нас как-то. Слушай, Хазя, а давай сабантуй устроим. Девок из нижнего