Белые цветы. Адель Хаиров

съел зачерствевший кусок торта, запил выдохнувшимся шампанским. Хотел докурить кубинскую сигару, но она воняла. Тогда Мизинцев приоткрыл ставни, взял резиновый эспандер и начал растягивать. На третий раз сладкие пальцы соскользнули, и резиновый эспандер треснул ему по уху. Сразу вспомнилось, как на даче в Печищах отец влепил ему в ухо за выдернутые вместо сорняка ростки моркови. Ухо тогда выросло, как у Чебурашки. Саше было лет семь, а через год родители развелись.

      Мизинцев не виделся с отцом, наверное, лет двенадцать после той случайной встречи на Баумана, когда они обменялись адресами. Отец проживал в другом конце Казани на проспекте маршала Рюмина со своей третьей женой. Как раз в январе у него день рождения. Старику уже за восемьдесят. Сколько точно, сын не помнил. Долго искал бумажку с адресом. Взял бутылку «Арарата», коробку конфет, оставшуюся после Нового года, и поехал.

      Вышел из вагона метро и, увлекаемый толпой, оказался в лабиринте подземного перехода. Пахло шаурмой и канализацией. Люди обтекали его, потерянного, с бумажкой в руках. Читал указатели, пытался спросить у несущихся встречных, но вопрос повисал непойманным в воздухе. Наугад выбрался наружу. Не туда. Опять нырнул вниз. На бумажке была приписка «Рядом магазин “Семья”». Выйдя, увидел неоновые буквы магазина на доме, но дом был с противоположной стороны. Снова спустился в подземелье, прочертив прямую направления. Но в переходе линия изломалась, и он вышел из стеклянного павильона не туда. Сделал еще несколько попыток. Мимо! Устал и решил выпить пива в подземном кафе. Сунул официантке бумажку с адресом. Она, вынув наушники, громко, как глухому, стала объяснять: «Надо спуститься под галерею, затем подняться на эскалаторе, там свернуть направо и выйти к торговым рядам, оттуда…» Мизинцев завороженно смотрел на сверкающий шарик на блюдечке ее белого языка, кивал, но уже не слушал. Про себя решил плюнуть и ехать домой. Вот так и не встретились!