заняты собой, работой, Лилькой. Мама недавно мне сказала: “Леня, не зови меня, пожалуйста, мамой!” Может быть, она подобрала не те слова, но для меня это прозвучало как оплеуха. Может быть, поняв это, она добавила очень быстро: “Ленечка, ты уже взрослый, тебе шестнадцать. А я еще очень молода. Не хочу, чтобы люди обращали внимание на то, что у меня такой взрослый сын”.
Может быть, будет вообще замечательно, если люди не будут обращать внимания, что у нее есть он, этот сын? Это было так неожиданно и незаслуженно. С тех пор я зову маму Женей.
… Человеком пока остается только моя четырехлетняя сестренка Лилька. В ней еще есть огонек, душевное тепло. Остальные превратились в бездушных железных роботов с заданными программами. И я тоже.
Раньше я думал, что если ничего не хочешь, то это счастье. Теперь я понял, как это страшно, когда на душе нет ни малейшего желания, никакого порыва. Ничего. Вместо души плотная серая масса равнодушия. Все умерло вместе с Сашей. Я стал словно слепым, больше не вижу неба и солнца. Кажется, что меня вытолкнули в открытый космос, забыв прицепить скафандр к кораблю. Я в вакууме, вокруг черная бездна. Корабль уходит… Уходит, воздух кончается, а в легких больно и не можешь дышать… А мозг еще живет.
…Так, наверное, тонут…
Саша! Что же мы с тобой натворили?.. Ты там, внизу, одна. А я здесь, наверху, среди людей… один.
А помнишь, как нам было хорошо вдвоем? Помнишь?
Они встречались часто, почти каждый день. Ни у кого из них и мыслей не возникало ни о какой дурацкой любви – просто им хотелось быть вместе и все. Отношения оказались ровно на грани между любовью и дружбой.
Больше всего Леньке нравилось дразнить Сашу. Она смеялась и отбивала его подколки, и их диалоги напоминали фехтование, изящное и легкое. Именно это и нравилось в нем Саше – легкое, неистощимое на шутки чувство юмора. Ленька смотрел на окружающую вселенную властно, озорно и лукаво одновременно, и вел себя соответственно, никогда не боясь непонятости, неприятия окружающих. С неизменным артистизмом повергал народ своими шуточками в легких шок и откровенно забавлялся, глядя на реакцию…
Однажды они договорились встретиться утром, когда только рождается жаркий июньский день. Саша спать не ложилась – боялась проспать. И вот пришла к назначенному часу через весь город пешком – в такую рань автобусы еще не ходили. Ленька уже ждал ее.
– Смотри, – сказал он. Над миром вставало солнце. Румяное, узкоглазое, рыжее и лохматое якутское солнце. Оно склонилось над прохладной невыспавшейся рекой, разглядывая свое отражение, плескаясь в ласковой воде.
Саша, завороженная этим зрелищем, остановилась рядом с Ленькой на самом хребте холма. Незаметно для себя, прижалась к его плечу и он обнял ее. Девушка восхищенно смотрела на рассвет, он отражался в ее черных глазах, и юноша был не в силах отвести от нее взгляда. В прозрачных, ласковых лучах новорожденного солнца Саша была просто воплощением любви, юности, счастья. Ее черные глаза были широко распахнуты, вбирая в себя все чудо, весь восторг этого нового утра; на щеках отражался румянец солнца; пухлые губы