невразумительная, и по большому счету для ее восприятия сохранились только разрозненные доказательства. Однако из такой сумятицы постепенно снова должна появиться гармоничная цивилизация, существовавшая в Эгейском бассейне в бронзовом веке. Хотя сначала предстояло пережить века раскола и сепаратизма, нового периода провинциализма в космополитическом мире. Торговля едва дышала, а связи с Азией зачахли. Им на смену шло физическое переселение людей, иногда века требовались на то, чтобы сформировать новые устойчивые типы общин, однако вырисовывались зачатки будущего греческого мира.
Случился колоссальный откат в цивилизованной жизни, который должен напомнить нам о том, насколько хрупкой могла быть цивилизация в античные времена. Наиболее наглядным доказательством этой хрупкости стал мор, случившийся в 1100 и 1000 годах до н. э. Он принял настолько широкий размах и проявился с такой жестокостью, что некоторые ученые искали объяснения во внезапном катаклизме, проявившемся, возможно, в эпидемии чумы или изменении климата до такой степени, что сразу и кардинальным образом сократилась и без того небольшая пахотная территория на Балканах и склонах Эгейского побережья. Какой бы ни была причина, последствия случившегося можно наблюдать в отказе людей от изящества и высокого мастерства; прекратилась обработка твердых самоцветов, роспись фресок и изготовление тонких гончарных изделий. Культурная преемственность от пожилых к молодым могла существовать только в виде изустно передаваемых песен, мифов и религиозных представлений.
Это тревожное время очень скупо, смутно и неточно отражено в поэтических балладах, позже записанных как легенды в «Илиаде» и «Одиссее». Они включают сюжеты, передававшиеся на протяжении нескольких поколений в форме сказаний, происхождение которых лежит в традиции, практически современной событиям, излагаемым в них, хотя позже их приписали одному поэту – Гомеру. Как раз с тем, о чем сложены эти сказания, труднее всего согласиться; последнее время отмечается единодушие в том, что речь не может идти о микенских временах, тем более о том, что происходило сразу после них. Центральный эпизод «Илиады» с описанием штурма Трои не имеет ничего общего с реальностью, хотя в самом произведении автор мог рассказать о реальных действиях ахейцев по силовому урегулированию обстановки в Малой Азии. Верить остается разве что в скудную социальную и концептуальную информацию, содержащуюся в этом поэтическом произведении. Хотя Гомер передает впечатление о некоторой особой исключительности, признанной за микенским царем, речь идет о постмикенском бассейне Эгейского моря VIII века до н. э., когда по прошествии «темных веков» начинается возрождение. Перед нами предстает общество, возглавляемое военачальниками-варварами, а не правителями, распоряжающимися регулярными армиями или контролирующими бюрократию как монархи Азии. Гомеровские цари выглядят величайшими среди крупной знати, главами знатных семей, их признанная власть