остались не поевши.
И не спросила женщина их мненья…
Пока ты мал и слаб, ты слушаешь команды.
И если повезёт, то ешь икру, а если нет – баланду…
Ошибка гения
Посвящается
Хансу Кристиану Андерсену
Ханс Кристиан, ты сказочник великий.
И ростом был большой, но неуклюж…
А по природе – ласковый, но дикий.
И только в сказках ты – властитель душ!
Но, кроме творчества, ведь есть любовь…
И ты старался ключ найти заветный —
Знакомиться пытался вновь и вновь.
Однако чувство оставалось безответным…
Ты дам боготворил и воспевал
И порывался им совет дать дельный.
Но ни одну сразить не смог ты наповал,
Хоть и считал, что любишь беспредельно…
Видать, ты волшебное слово забыл
И полюбить совсем уж нету сил…
Кладезь духовных переживаний
Посвящается
Иоганну Себастьяну Баху
Детей в семействе Бахов – два десятка!
И девять пережили своего отца.
А музыкантов генетическая хватка
Ввела в историю четыре баховских лица!
Бах Иоганн – прекрасный семьянин.
А в мастерстве придерживался плана —
Освоил в совершенстве альт и клавесин,
Владел к тому же скрипкой и органом…
Сюиты пишет, пьесы и кантаты.
Речитативы, арии, очередной хорал…
Его таланты в том, что успевает, виноваты
И ежедневный каторжный аврал…
Процесс по изученью Баха бесконечен,
А музыкальный кладезь его – вечен!
В суровом мире противоречий
Посвящается
Винсенту ван Гогу
Работая в Гааге, Лондоне, Париже
Священником и продавцом картин,
Из всех художников по рангу был всех ниже.
И помогал тебе лишь брат родной один…
Ты продал лишь одну свою картину
И в психбольнице пробыл год.
Был щёголем; но нищенства терпел рутину.
А голова склонялась от лихих невзгод.
Следил, как забавляются коллеги,
На секс растрачивая свой талант,
Теряют силу в чарах женской неги
И гробят часто лучший вариант…
Не смог ты постоянной спутницы найти —
Лишь проститутки были на твоём пути…
Пленник красоты
Посвящается
Франсиско де Гойя
Он в сорок шесть был поражён недугом:
И слепота, и слабость, странный шум.
Причина – сифилис его стал другом…
Собравшись, взялся Гойя всё ж за ум!
Почётным директором избран он был,
Хоть и глухим остался до конца.
И кисть свою наш гений не забыл,
А герцогиню Альбу выбрал для венца.
На гобелене без одежды маха.
Она и сладострастна, и нежна.
В полёте мысли живописца