в коридор и ехать там сидя, если в купе поезда вторым пассажиром окажется женщина; не принимать денежных вознаграждений за свою работу. И тем не менее не было никакой уверенности, что если меня не подловили в тот раз (только не выпускали за рубеж несколько лет подряд), то не поймают и снова. Во «Всесвіте» я был старше и опытнее. Но работать было немыслимо трудно именно в связи с постоянным чувством опасности, с ощущением, что чиновничьи ловушки тебя схватят и уже не выпустят из крокодильих зубов.
На Украине сейчас появились резоны для всех самооправданий. Все, что не так, многие объясняют происками «руки Москвы», все, что затруднительно: «Запад нам поможет». Ну и флаг вам в руки, ребята, только не продавайте друг друга без надобности. Все равно же выяснится…
Путь возвращения в человечество и непрост, и долог. «Понимаешь, – говорил мне редактор варшавской «Газеты выборчей» Адам Михник, – можно вскипятить аквариум и получить уху. А мы теперь пробуем из ухи сделать аквариум. Чтобы мы с тобой и все остальные стали в нем рыбками…»
29 июля 1990 года в старинном замке возле города Савонлинна в Финляндии я слушал оперу Пуччини «Мадам Баттерфляй». Пели японцы – оперный театр из Токио решил показать финнам на итальянском языке историю из японской жизни, как она представлялась классику европейской оперы.
Японцы играли драму обманутой японки и иностранца, надругавшегося над обычаями страны. Никаких пагод, никаких цветущих сакур и щедро разрисованных декораций. Кимоно, зеркала, непривычная манера двигаться. Мне показалось, что и я не все понимаю. Опера стала много глубже. Когда-то я вот так увидел «Кармен» в испанской постановке – опера была желто-белой, даже пыльной какой-то. Сошла экзотика, отступил колорит. Прибавилось жизни.
Удивительны иностранцы, привозящие в Москву русские песни: если уж это вышитая рубаха – то от подола до ворота, если меховая шапка – то гигантских размеров. Какой-нибудь Иван Ребров с его русскими песнями выглядит столь смешно главным образом за счет передозировок антуража.
Восприятие другого народа и естественная жизнь в нем – дело непростое, дается не каждому. Я вижу, как трудно дается Америка многим бывшим советским, как многие из них суетятся, поспешая стать американцами и выглядеть более заморскими, чем иные из родившихся за океаном. А многие внутри собственного народа притворяются, декорируются, подделываются невесть под кого: в смазных сапогах, с расписными хохломскими ложками за голенищем, с псевдошевченковскими усами вокруг рта. Иностранцы…
Чувство юмора в моей стране давно уже обрело функции защитительные. Мы похохатывали над собой, почти не сохранив любви к «священным коровам».
Помню карикатуру: под стеной, поставив нищенские шляпы на тротуар, сидят в ряд Маркс, Энгельс и Ленин. Бородатый Маркс наклонился к своему лучшему ученику и продолжателю и говорит: «А идея-то, Владимир, была хорошая!..»
В начале 1989 года Юрий Никулин