тошнило,
Кто умирал, кто прикорнул.
А бесноватый у кормила
Куда-то руку протянул.
Он говорил, в себя поверив,
От страшной власти запьянев:
– Земля – она не только берег,
Земля не там, она на дне.
И так иное направленье
Провозгласил в безумьи он.
И мачту-Крест в одно мгновенье
Срубили, выбросили вон.
И воззывал – заре навстречу –
Тираном вскормленный певец…
Дырой пяти-шестиконечной
Пробили днище наконец.
И вот пробоиной-звездою
Потоком хлынула вода.
И этой гибельной водою
Расперло гибельно борта.
А муж, чей разум не был пропит,
Кричал напрасно, сквозь «ура»:
– Заткнем звезду! Она потопит!
И нас погубит, и корабль!
Ему, понятно дело, вняли,
Но, чтоб отбить охоту впредь,
Единодушно раскачали
И за борт бросили. На смерть.
Потом сбежались, наклонились
Увидеть, как пойдет ко дну…
Да не о том они молились:
На радость мне – не утонул.
Он у Креста застыл с надеждой,
Что кто-нибудь спасет от мук.
Вперед, мой парус белоснежный,
На помощь брату моему!
А вслед орали прямодушно:
Мол, кто не с нами – значит, враг.
Лети, мой парусник послушный,
Мне под звездой нельзя никак.
Но кто-то сзади изловчился,
И грянул выстрел мне в протест.
И я отчаянно вцепился
За ту же мачту, тот же Крест.
Погиб мой парусник нежданно,
Но речь теперь уж не о нем.
Мы оба в пене океана,
Держась за мачту-Крест, плывем.
Я ослабел, поник в невзгоде,
В полусознаньи клянчил пить.
А он шептал: – С Креста не сходят,
С Креста снимают, потерпи.
И я терпел с невнятным стоном,
Стремясь душой от этих мест,
И знал, и верил – не потонем,
Пока мы держимся за Крест…
Кто не тонул – тот не молился.
Блажен, кто Господа призвал
И в смертный час не усомнился,
Что Бог смирит девятый вал.
«А Церковь – нечто более, чем мы…»
А Церковь – нечто более, чем мы.
Не высказать Ее надмiрной сути.
Она – Источник, неподвластный мути,
Она – Надежда посреде чумы.
Единая Святая Церковь-Мать.
Род человечь забы о покаяньи.
Ликует враг. Напрасно ликованье:
Тебе одной Сиять и Побеждать.
«Вложил Грядущее в куплет…»
Вложил Грядущее в куплет,
Напел себе, наплакал.
Не напророчествовал, нет, –
Накликал и накаркал.
Бараки в нежилом краю,
В колючем огражденьи.
Я вспоминаю, узнаю
Места из сновидений,
И эти вышки,