владел пультом, переключал каналы, не давая этого сделать мне. Дословно он был королём пульта. Да даже не это была главным побуждением к драке, а то, что он просто стал меня накалять за то, что постоянно выключал свет в 22 часа и не давал мне выполнять все домашние задания вовремя. К счастью драки никакой не случилось, мы немного поогрызались друг на друга, но до дела так ничего и дошло.
– Я понимаю, что, когда долго живёшь вместе, то начинаешь беситься из-за всякой херни, – говорил я Лене Окуневе, своей однокласснице, сидя в электричке рядом с Мордвиным. – Тут возьми любого соседа и каждый бы бесил меня по-своему.
Ну а с бабкой было всё плохо и тут я или Мордвин не были причиной. Она всё реже появлялась дома, плохо себя чувствовала, и в итоге я узнал, что она больна раком. Мама обнадёживала её, говорила, что люди с такой болезнью живут долго, а я надеялся, что это случится не при мне. Теперь всё чаще и чаще стали приезжать родственники, среди которых был Лёша со своей женой и именно он был инициатором, чтобы повысить квартплату, которая выросла теперь в 6500. Понять его можно было, ну а нам ничего не оставалось, как выполнять новые требования.
Как ни странно этот семестр пролетал для меня довольно быстро. Весенний семестр радовал солнцем, свежим воздухом, и учиться было при этом довольно легко. Но всё это казалось иллюзией, так как я не выполнял всё, что от меня требовалось. Я делал лишь то, что понимал, при этом у меня всё больше и больше накапливая долги, которым «руки» нельзя было найти. Последний месяц разрушил эту иллюзию и выжал из меня все соки.
По инженерной графике я так же и продолжал чертить всё на глаз, радуясь за то, что выполнял все чертежи. Никто не замечал, что размеры у меня были не похожи на правду, и я этим пользовался. Один раз нам попалась Павлова – самая строгая из преподавателей по инженерке. Один день она заменяла у нас Юматову. Павлова любила орать, ведь есть такие люди, которые любят пользоваться своим положением – вот она как раз была из тех. Она постоянно была чем-то недовольна, постоянно кричала на нас, нервничала.
– Что это такое?! – спросила меня Павлова, указывая на мой эскиз.
– Я не знаю, – ответил я, не поняв, на что именно она указывает.
– Вот и я не знаю! – прокричала она, и стала исправлять мои ошибки.
В этот день я подумал, что, если и Павлова не заметила самых ключевых ошибок, а именно размеров, то, может, и нечего переживать? И так я и чертил, занимаясь самым лёгким делом – подгоняя все размеры на глаз, пока все другие тщательно до миллиметра вычисляли грани штангенциркулем. Всё-таки один чертёж мне пришлось заказать, самый большой в этом семестре. Не умел я на ватмане ещё чертить. Конечно, к Копосовой я теперь не обращался. Теперь я нашёл другие «руки» – девушку – архитектора с ННГАСУ, которая быстро состряпала мне формат А-3. Когда все мои чертежи были готовы, я сдал их не без волнения, конечно, и получил «хорошо».
Жаль,