шурша дутой курткой и дыша сигаретным дымом, суетливо закрыл за собой дверь. Увидев силуэт Ротинды в дверном проеме, хамовато поздоровался и прошел обутым прямо на кухню, хозяйственно закрыл занавески и включил свет. Ее лицо он увидел не сразу, потому что облокотившись попой на ледяную батарею и сложив руки на груди, ждал ее появления, надменно опустив глаза.
Она тленом бесплотным облокотилась на холодильник, предвкушая сочувствие и романтику, и вопросительно на него смотрела, забыв, что стала теперь не совсем узнаваемой. Он поднял глаза и, словно не замечая фиолетовых перемен в ней, начал свою обличительную речь.
Мало того, что она обманула его светлые чувства и сбежала с его родным братом, так еще и намылилась проникнуть в его семью таким гадким и нечестным способом!!! В его семью, благородную и всемогущую!! Отец его своим супермаркетом три махалля кормит, честным трудом зарабатывает деньги, растит достойных сыновей заботится о репутации семьи, и тут она, змея такая, решила честь их подорвать! Нагуляла там себе ребенка, и собирается на нас его повесить!
Далее была некрасивая сцена с заламыванием рук и просьбами спасти ее у ног этого передоросля, который в свои 17 лет уже чувствовал себя осью вселенной. И все могло бы быть очень страшно и грустно, если бы вдруг замок в двери снова не повернулся и не вошел Баран. Он, не разбираясь что к чему, и при этом по-бараньи не закрыв дверь, бросился на этих двоих с кулаками и криками об измене. Он так и знал! Ротинда кричала шепотом что это неправда, брат елозил локтями по полу, а Баран орал в колесном угаре, словно на него смотрел режиссер. А пока они возились на кухне, любопытные соседи, вызвали полицию. Но чтобы подстраховать свои попки, для чего-то об этом громко объявили. Братья, родственные узы которых моментально объединил ужас, побежали наутек закрывать дверь, а потом парой увесистых аргументов приказали Ротинде молчать. И, ежась в воротники своих нейлоновых курток, скрылись за горизонтом.
Полицаи в гражданском (здесь такая фишка) приехали быстро, что не характерно для наших краев, Ротинду расспросили, куда она так бежала, что о дверной косяк двумя скулами стукнулась, и кто эти двое растворившихся товарищей, про которых говорили соседи. Она плакала и говорила, что соседи врут, никто ее не бил и у нее все хорошо. Синяки это неудачно вколотая гиалуронка, а царапины – нервный расчес. Полицаи помялись в дверях, спросили нужен ли ей психолог, и будет ли писать заявление. Она отказалась. А напоследок попросили показать паспорт. Переписали ее номер, фамилию, имя, дату рождения и, хмуро переглянувшись, уехали на сереньком невзрачном опеле.
А на утро за ней приехал любящий папаша, который уверял полицаев, что ее дочь похитили и угрожали ему, и именно поэтому он не обратился в органы, боясь, что будут присылать тело дочки по частям. Но заявление писать отказался. А когда привез ее домой, устроил скандал, но уже без