достаточно, для Ярославля и Ярославской области, скажем так. В Москве, конечно, это копейки, а что касается нашего региона, так всё хорошо в этом отношении. Мама умерла у меня в девяносто седьмом году, папа умер семнадцатого мая прошлого года. Похоронили двадцать второго числа. Просто так вот жизненная ситуация сложилась, что оказался на улице, это значительно недавно произошло. У меня все проблемы начались после того, как я потерял зрение, а зрение я потерял десять лет назад. Это последствие тяжёлой черепно-мозговой травмы, после аварии автомобильной.
Ехали на машине, сумасшедшей даме надоело жить, ну она решила под машину прыгнуть. Свидетель у меня – Шагинян Артур Амаякович. Он рядом ехал, то есть он-то её смог пропустить, он затормозил, а она вылетела на меня. Есть такой маршрут в Брагино, номер одиннадцать, это сумасшедший был в своё время автобус. То есть его дождаться – это можно было простоять на остановке полтора часа, чтобы с одной стороны города попасть на другую сторону. С Дзержинского проспекта на Ленинградский.
Ну вот, и народу [много], особенно когда уже конечная смена рабочая, люди спешат домой, пытаются дождаться этого автобуса, а автобуса нет. А что самое-то удивительное – это то, что водитель автобуса мой друг, у которого всё это происходило на глазах. А она побежала на автобус, увидала автобус поворачивающий, 11-й и побежала сломя голову, чтобы побыстрей на него успеть [через дорогу]. Подруги её тормозили, а она – ноль эмоций вообще. История об этом умалчивает, но я думаю, что она нетрезвая [была]. И вот такая ситуация. Ну, я ушёл влево, дальше – больше и вот, пожалуйста… А со зрением – это вот, последствия этого. Меня предупреждали, я лежал в областной больнице после операции – мне лицо собирали по кускам, всё лицо…
Я там улетел так, что у меня восемь переломов верхней челюсти, лобной части и перелом нижней с раздроблением тоже на восемь частей. Дальше – глазные суставы, то есть всё лицо собрали по кускам, спасибо докторам. Я после этого прожил со зрением долгое время. В восемьдесят седьмом году я попал в аварию, а зрение – вот десять лет как я ослеп. Меня врачи предупреждали, что, Михаил, это может случиться в любое время. То есть через год, через два, через три, но я не придавал этому значения пока было всё хорошо. Я работал водителем, катался на мотоцикле хорошо.
В восемьдесят восьмом году у меня родила жена. В восемьдесят восьмом же году меня за эту аварию, якобы, и осудили, но виновным не признали, конечно. А судил Анциферов, Волжский суд, ну, судил справедливо так, конечно. То есть разобрался по всем этим вопросам. И дали мне три года „химии“, то есть это стройки народного хозяйства, ну вот раньше так называлась „химия“.[5] То есть я находился дома, дома проживал просто. Было учреждение, Урицкого, 25/Б, то есть, якобы, в котором я должен был находиться. Но я там, конечно, не находился, я дома жил. Почему, потому что положительно вёл себя, семья, ребёнок родился в восемьдесят восьмом.
– А почему так присудили? Почему не оправдали вас?
– А потому что такое время