пропитавшейся кровью простыне. В этом тоже крылся некий символизм, и Доминик мечтал разгадать его.
Эксперты дружно заключили, что часть органов изымалась из тела столь аккуратно и осторожно, что жертва оставалась жива. Некоторое время после того, как убийца закончил, всё раскрытое тело продолжало жить, пусть и очень, очень недолго!
Это было потрясающе и ужасно пугало. Но Доминик не мог не отметить – его неизвестный собеседник совершенствуется, изобретает что-то новое, а не занимается самокопированием. Не жалко ли, что вместо холстов или мрамора он выбирает столь причудливый, подверженный тлению и опасный материал.
«Может быть, он всё-таки был скульптором?» – предположил Доминик, снова и снова вглядываясь в фотографии, которые, конечно же, Рик выслал сразу, как только смог. Версия была не хуже других – поставленная рука и отличное видение композиции вполне в неё укладывались.
«Может быть, теперь ты решил отсекать лишнее не у камня, а у людей?»
Но чувствовалось – убийца не отсекал, а дарил новое качество, которое Доминик пока не сумел ухватить. Все эти жертвы… Они больше походили на тех, кого избрали, чтобы вручить великий дар. Но что выступало таким даром?
Речь шла не о смерти. Это было бы слишком мелко, слишком глупо для такого гения и творца.
– Я всё ещё не совсем понимаю, – признался себе Доминик и закрыл ноутбук.
И эта досадная деталь немного портила настроение. Он ведь так не любил что-то упускать.
4
Как кровавые подробности просочились в прессу, никто не знал, однако скандальные газетёнки одна за другой живописали место преступления. Каждый журналист едва ли не клялся, что там побывал, да только Доминик видел – это чистой воды фарс. Он почитывал такие статьи, чтобы точно убедиться – никто ещё не разгадал того, чего не почувствовал бы он сам.
Вот уже несколько ночей ему снился загадочный человек: лишь силуэт, слегка подсвеченный мертвенно-синим. Он словно хотел что-то сказать, но в последний миг отступал во тьму. Впрочем, Доминик быстро расшифровал для себя этот символ – его разрывали любопытство и страх. И он никак не мог выбрать, чему отдать в итоге предпочтение.
На очередной их встрече Эдгар от души ругался:
– Они настолько исказили саму идею этого психа – а ведь у него была идея! – что он непременно прирежет кого-то ещё!
– В прошлый раз ты ошибся, – почти победно улыбался Рик. – Однако мне кажется, что тут ты прав. Если произведение толкуют неправильно, автора часто тянет его защитить.
Доминик воздерживался от комментариев. Его самого обычно не трогало мнение толпы. Ему нравились эмоции, которые порой вызывали его полотна, но всё же суть своего творчества он видел в ином ключе, а потому чужой отклик только развлекал – и не более. Каким был этот творец, он судить не брался. На что именно тот отреагировал и ответил? Ответил ли конкретно Доминику? В таком случае шумиха прессы сейчас вполне может его