бронзовую раму, прекрасные пейзажи, развешанные в оконных проемах, наверняка заказанные столичным мастерам, слепящую сахарную белизну ажурных занавесок и роскошь оранжерейных цветов, в изобилии украшавших столы и подоконники. Ступеньки двух крутых лестниц вели на второй этаж. Между ними под стеклом располагалось расписание – документ, обязательный к изучению. Несмотря на то, что оно было написано крупными буквами, Александра, последние пять лет страдавшая близорукостью, разглядеть его не смогла. Подойти поближе ей не хотелось, потому что совсем рядом с расписанием шушукались девчонки-второкурсницы в платьях цвета кричащий электрик, довольно неуместном для учебного заведения, где положено выглядеть скромно. Гадалова опустилась на кресло у окна, тщательно расправив юбку. Одежда только добавила неловкости: на ней было коричневое платье, какое она привыкла носить в К-й гимназии, и оно сразу же выдавало в ней неофита.
Наконец какая-то дама, шелестя прелестным кремовым одеянием, подошла к девицам и что-то негромко им сообщила. Александра напрягла слух, но почти ничего не разобрала, кроме слов «Ольвия» и «Прага». Обменявшись репликами с ученицами, дама направилась к ней, а девушки, словно стайка бирюзовых колибри, упорхнули в аудитории.
– Меня зовут Варшава, я ваша преподавательница, – сказала она, дружелюбно глядя на новенькую.
Александра ожидала более официального приема – ведь ее отец истратил изрядные суммы на это заведение. Почему же ее никто не встретил, кроме этой дамочки, разряженной как на бал, которой следовало бы немедленно оставить свои дела, как только благородные ноги мадемуазель Гадаловой переступили порог этой странной гимназии?
– Идемте, – сказала сестра Варшава. При этом она иронически улыбнулась, будто прочла ее рассерженные мысли, и Александра поспешила за пышной юбкой, шуршащей по полу. Проходя мимо расписания, она сказала своей провожатой, что хотела бы ознакомиться подробнее с этим документом.
– Извольте. Однако здесь распорядок всего лишь на два ближайших дня. Сестра Прага в очередном отъезде, поэтому утрясти его пока не удалось.
Александра не услышала этой реплики: все ее внимание было приковано к листам с расписанием, выплывшим наконец из близорукого тумана.
Занятия по астрологии, практической и цветовой алхимии и ангелография (с 1 по 4 циклы) были разбавлены литературой и латынью.
– Очень плотный график, понимаю, – сочувственным тоном сказала Варшава, видя ее растерянное лицо. После К-й гимназии это не мед, но вы привыкнете.
Александра смотрела на нее во все глаза. Она, конечно, знала о теологическом уклоне учебного заведения, но о таком предмете, как ангелография, слышала впервые, а астрология с алхимией, как ей казалось, навсегда остались в ряду сомнительных достижений средневековья.
– Не беспокойтесь вы так сильно, – улыбалась преподавательница. –