дернулся от неожиданности после произнесенных слов.
Нога заскользила по подмерзшей решетке стока и я ухватился за куртку Матса. Мы упали, и он оказался сидящим на мне.
– Ларсен, прости, но я правда гей, – сказал я, рассматривая в близи его пушистые ресницы.
Холодные воздушные хлопья падали мне на лицо и сразу таяли. Я лежал, ощущая на себе приятную тяжесть его тела и улыбаясь, как умалишенный.
– Окей, ты гей, – задумчиво повторил Матс. – Но это не повод поливать тебя грязью за спиной. Так что я не зря сломал ему нос.
– Вы с Ильей подрались?
– Я не говорил, что мы дрались. Я просто сломал его нос.
– Что-то ты слишком горяч для северянина.
– Ты не первый, кто говорит мне это.
Он встал и помог подняться мне. И еще раз, точно видел впервые, осмотрел с головы до ног.
– Какой-то ты странный гей, – резюмировал он. – Я думал, геев видно сразу.
– Многих сложно подловить на этом, пока они не полезут тебе в штаны.
– Надеюсь, ты не собираешься…
– Успокойся, ты не в моем вкусе.
Матс на секунду замер и с чувством уязвленной гордости спросил:
– Я недостаточно привлекательный для тебя?
Я не мог не улыбнуться.
– Дело не в этом. Я убежденный актив, а ты, как я вижу, далеко не покладистый парень… Ларсен, у нас бы ничего не получилось потому, что мы не смогли бы договориться, кто кого будет трахать.
Он ошеломленно отвернулся. Я успел заметить смущение на его лице и усмехнулся про себя.
Остальное время мы шли молча. У арки, где наши пути расходились, Матс вдруг положил руки на мои плечи и уверенно проговорил:
– Я рад, что познакомился с таким сильным человеком как ты. Ты не стесняешься быть собой, но я знаю, как трудно отстаивать свою позицию в стране, где гомосексуализм считают болезнью и позором. Потому если тебе будет не кому поплакаться в жилетку, я всегда к твоим услугам.
Он исчез в темноте арки, а я еще долго стоял в желтом свете фонаря, засыпанный снегом. Я привык, что меня терпели, ненавидели, презирали, но не мог поверить в то, что кто-то захочет меня понять.
5 декабря
Ежегодный кинофестиваль молодых дарований в этот раз решено было провести в городке, располагавшимся в паре часов езды на автобусе. Я не собирался ехать, несмотря на то, что ехала вся группа. Но для филологов это было обязательным условием получения зачета по литературоведению.
В автобусе я разместился на последних двух сиденьях. Нужно было просто пережить этот день. Я включил музыку в наушниках на полную, но это уже не спасало: я начинал подсчитывать цветочки на обивке сиденья впереди.
Кто-то бесцеремонно потянул шнур и один из наушников выпал.
– Эй, спокойно, это всего лишь я, – Матс примирительно поднял руку. – Можно?
Он сел и откинулся в кресле. От него волнующе пахло терпким парфюмом.
– И ты здесь, – фыркнул я.
– Я будущий журналист, у меня нет выбора.