вышку в Новом Уренгое! Ой, какая же я дура, я – дура, я глу-у-упая! А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – Заревела, как сигнальная машина, Светлана Борисовна, повалившись на диван и уткнувшись красивым личиком в залоснившийся кожзаменитель дивана. – Ккакая же я дурында амплитуарная! Сейчас бы сидела всей попой на вышке, вертела бы мужем, как Арлекином, и по фигу мне были бы все кризисы в Североамериканском анклаве! – Секретарша, дав волю своим чувствам, забилась в истерике, нащупав золотоносную жилу мазохистского удовольствия, на которую падки многие представительницы прекрасного пола, особенно среди особ, склонных к синдрому Пейтца-Егерса.
Я, конечно, на заднем плане ума понимал, что девица на пятьдесят, если не больше, процентов разыгрывает передо мной спектакль, и даже в какой-то степени был ей за это благодарен, так она правдоподобно, почти искренне практиковала себя на поприще драматической актрисы, что даже от слёз с её настоящих, длинных, пушистых ресниц идеально выгнутой формы потекла тушь на ланиты (и ниже – на идеальной формы перси, как называли женскую грудь персидские поэты; как поэтично, в натуре, звучит, не то что в современном молодёжном сленге называют женские прелести верхнего контента: дойки, буфера, сисон, и т. д.), затекая под расстёгнутый ворот блузки. Мне даже стало немного жалко её маму; будет потом отстирывать «Лотосом» и, вполне вероятно, не в стиральной машине «Бош» или «Эл-Джи», а голыми руками, в медном тазу, грязную блузку, в которой её дочь придёт с работы с печальным известием: «Мама, пролетела я с замужеством за этого жирного крота, не получилось из меня Дюймовочки, он сегодня дуба дал в кабинете от инфаркта миокардова на производственном совещании, опять заказчики – сволочи, кирпичи не берут, говорят в ОАО „Силикат“ кирпичи и дешевле, и качеством выше». И расстроенная мама, что не удалось ей побыть тёщей новорусского бизнесмена, будет стёртыми от тяжёлой работы на льнопрядильной фабрике (не сегодня-завтра готовой обанкротиться, где зарплату не дают уже полгода) руками мочкалить дорогую итальянскую шёлковую блузку, подаренную Максимом Степановичем её дочери на день рождения, и вздыхать, и переживать за свою красивую дочь, которую она родила от проходимца, бросившего их, когда малютке было три месяца. Я догадывался, что девице нравится её выступление перед зрителями в моём лице и морде Шарика, несмотря на подоплёку, но всё же не будем твердокаменными; когда я увидел у неё слёзы на глазах, у меня в груди что-то тяжело толкнулось, как сом в рукомойнике, – без базара, стало жалко Золушку при виде, как она без фальши убивалась, что разом рухнули мечты девушки из неполной рабочей семьи ещё совковой закваски стать аристократкой, пусть и местного, провинциального масштаба, леди Забулдыриной (девичья фамилия её трагически погибшего на производстве несостоявшегося супруга) и женой пусть и брюхатого, и омерзительного типа. Зато не надо работать секретаршей: ездить на заводском автобусе на ненавистное предприятие, специализирующееся к тому же, – о,