Три короткие истории из жизни сыщиков (сборник). Артур Конан Дойл

твердые как камень, – ответил я.

      – Вот именно. Они сведены сильнейшей судорогой. Намного более сильной, чем обычное rigor mortis[4]. А вместе с этим перекошенным лицом и гиппократовской улыбкой, или, как называют ее в старинных книгах, «risus sardonicus»[5], на какие мысли это вас наводит?

      – Смерть от сильнодействующего растительного алкалоида, – сказал я. – Столбняк вызвало какое-нибудь вещество, похожее на стрихнин.

      – Та же идея пришла в голову и мне, как только я увидел перекошенное лицо Бартоломью Шолто. Оказавшись в комнате, я первым делом постарался найти, каким способом яд попал в кровь. Вы сами видели, как я обнаружил шип, неглубоко засевший в кожу у него на голове, и именно с той стороны, которая была повернута к отверстию в потолке, когда Шолто сидел прямо. Теперь посмотрите на шип.

      Я очень осторожно взял шип и поднес к фонарю. Это была длинная острая черная колючка, на кончике которой поблескивал след какой-то густой жидкости. Тупой конец ее был подрезан ножом.

      – Это похоже на английское растение? – спросил Холмс.

      – Как будто нет.

      – Имея в своем распоряжении столько фактов, вы просто обязаны сделать правильные выводы, Ватсон. Однако приближаются регулярные части. Вспомогательные силы теперь могут бить отбой.

      Пока он говорил, в коридоре раздались гулкие шаги, и в следующую секунду высокий дородный мужчина в сером костюме тяжело шагнул в комнату. У него было болезненно-красное лицо, над толстыми щеками из-под опухших век поблескивали внимательные глазки. Сразу за ним появились полицейский инспектор в форме и по-прежнему трясущийся Тадеуш Шолто.