Жизнь без возможности видеть ребенка оказалась невыносимой пыткой.
Я открыла глаза, когда стюардесса предложила мне чай. За окном справа застыли молочные облака, а слева – адвокат Саша. Он был темнее тучи. Я что, до сих пор существую? Снов я не видела уже так давно, что перестала отличать реальность от триллера. Кулаки все время непроизвольно сжимались. От этого сводило сухожилия на запястьях. Слов не осталось никаких. Саша тоже молчал. Облокотившись на ручку сиденья, он массировал себе виски, переваривая события, и, видимо, размышлял, что делать дальше. Такого осложнения и яростного сопротивления от семьи Проценко мой адвокат явно не ожидал. Когда Лариса кинулась на него с кулаками, решив во что бы то ни стало не пустить его в дом, Саша продолжал сохранять спокойствие и хладнокровие. Не поддавшись на провокацию и вопли свекрови, адвокат еще не догадывался, какими ужасными последствиями скоро обернется для него эта встреча.
Сейчас оставалось только сдерживать эмоции и собирать документы, которые, естественно, фильтровал Саша. Я училась у него искусству войны. Саша рассказал, каким образом в суде характеризуется личность, что в ней нет места человеческим отношениям, но огромное значение придается правильно подобранным бумагам, которые стали моими доспехами и оружием. Эти документы создавали мое новое лицо. И, глядя на это лицо, я старалась убедить себя: «Со мной все в порядке. Я имею все права на своего ребенка».
Ссылаясь на судебную практику, Саша уверял меня в том, что аргументы мужа несостоятельны. Стало очевидно, что весь этот кошмар скоро закончится. Цель жизни сводилась к одному: выиграть суд и определить, что ребенок будет жить со мной. Было заметно, что Саша неформально относится к моему делу, и это меня очень радовало. Он увидел ситуацию своими глазами, и в нем проснулась какая-то не столько юридическая, сколько даже спортивная злость. Он с нетерпимостью высказывался о людях, которые нарушают закон. И преград на пути восстановления прав для него, кажется, не существовало.
Ни у кого из моего окружения, в том числе у чиновников, которых я посещала, не было сомнений в том, что суд оставит Ксюшу со мной. Это был первый суд в моей жизни, и, не зная никаких процедурных деталей, я приходила на каждое заседание со свидетелями. Среди них были наши с Ромой соседи, воспитатели кружков для самых маленьких, куда я водила Ксюшу, родственники и друзья нашей семьи. Свидетели сидели в коридоре. К сожалению, суд так и не перешел к рассмотрению дела по существу, решая лишь вопрос, где должно проходить судебное заседание – в Петербурге или Новороссийске? На том, чтобы дело передать в Новороссийск, настаивали Ромины адвокаты. Таким образом, никого из моих свидетелей суд так и не опросил.
Я не оставляла попыток дозвониться до Ромы в надежде смягчить его сердце и уладить конфликт. Что все-таки заставило его так поступить со мной и Ксюшей? Но муж не отвечал на звонки. А если вдруг удавалось поговорить, то его ответы были такими же лаконичными и жестокими, как и при нашей последней встрече. Наши друзья, с которыми