вмешался в разговор Пеннироял, – это женский вариант маркграфа. Во многих северных городах сохранилось нечто подобное: наследственная правящая семья, где титул передается из поколения в поколение. Маркграф. Бейлиф. Граф. В Айзенштадте – курфюрст. В Архангельске – директор. Здесь очень трепетно относятся к традициям.
– Ну не знаю, почему бы им просто не назвать ее мэршей, да и дело с концом, – проворчала Эстер.
У ворот порта их поджидал «жук» – электромобиль вроде тех, которые Том помнил еще по Лондону, хотя там ему не встречались такие красивые машины. «Жук» был выкрашен в ярко-красный цвет с золотой буквой «Р» на боку, окруженной вычурными завитушками. Единственное заднее колесо было крупнее, чем у обычного «жука», и утыкано шипами для лучшего сцепления со снегом. Над двумя передними колесами – изогнутые крылья, а над ними – большие электрические фары; в их лучах плясали снежинки.
Шофер увидел, что гости идут, и откинул стеклопластиковую крышу. Он был одет в красную униформу с золотым галуном и эполетами, и когда выпрямился в полный рост, отдавая честь, то едва доставал Эстер до талии. Ребенок, подумала она сперва, но тут же увидела, что на самом деле он намного старше ее. На низеньком туловище сидела голова взрослого мужчины. Эстер быстро отвела глаза – она поняла, что уставилась на него с точно таким обидным жалостливым любопытством, с каким, бывало, смотрели на нее саму.
– Мое имя Смью, – сказал шофер. – Ее сиятельство поручила мне доставить вас в Зимний дворец.
Эстер и Том забрались в машину и устроились, основательно притиснутые, по бокам профессора Пеннирояла. Он занял на удивление много места для такого некрупного человека. Смью захлопнул крышу, и они отправились. Том оглянулся помахать Аакиукам, смотревшим в окошко, но воздушная гавань уже скрылась в зимних сумерках, за летящим снегом. «Жук» ехал по широкой улице, по обеим сторонам которой тянулись крытые аркады. Мелькали магазины, рестораны, роскошные виллы – все темные, мертвые.
– Это Расмуссен-проспект, – сообщил Смью. – Весьма изысканная улица. Проходит через центральную часть верхнего города от носа до кормы.
Том рассматривал все вокруг сквозь прозрачный колпак «жука». Его поразила печальная красота этого места, но от царящей здесь пустоты делалось жутко. Куда стремится этот город, зачем он мчится к безжизненному северу? Том вздрогнул в своих теплых одежках – ему вспомнился другой город, где им пришлось побывать, который тоже направлялся неизвестно куда с какой-то загадочной целью: Танбридж-на-Колесах, чей свихнувшийся мэр загнал свой город в водную могилу Хазакского моря.
– Приехали, – внезапно объявил Смью. – Зимний дворец, резиденция дома Расмуссен в течение восьми столетий.
Они приближались к корме. Мотор «жука» взревел на подъеме по длинному пандусу. На возвышении стоял дворец, который Том видел с высоты накануне ночью: завиток белого металла с острыми шпилями и обледенелыми балконами. Верхние этажи казались пустыми и заброшенными, но в окнах нижних