align="right">
Чтобы быть счастливым,
не обязательно жить в прекрасном
мире. Нужно просто не замечать его несовершенства.
Внешне Мартина, дочь Густава, была полной противоположностью своему отцу. Лучики морщинок, окружавшие ее большие светлые глаза, придавали взгляду еще больше доброты и приветливости, улыбка играла на губах, а круглые, как яблоки, щечки довершали картину общего обаяния. Она принадлежала к тому типу женщин, с которыми хочется поздороваться, встречая их на улице. Но как только она открывала рот, обаяние исчезало и хотелось как можно скорее распрощаться с ней.
Через три минуты я уже жалела, что попросила ее о встрече. «Советую вам поторопиться, а то вы, наверное, думаете, что у меня других дел нет», – это была первая ее фраза. И я решила сразу приступить к делу.
– Я хотела бы поговорить с вами о вашем папе…
– О моем папе? Мне что, пять лет?
Пропускаю мимо ушей ее слова и продолжаю:
– Как вы думаете, в каком настроении сейчас ваш отец?
– Почем я знаю? Мы не видимся. Надеюсь, вы не для того вызвали меня сюда, чтобы сообщить, что у него все хорошо…
– Вы на него обижены?
Она смотрит на меня, удивленно вытаращив глаза.
– У меня нет привычки обсуждать свою личную жизнь с незнакомыми людьми.
– Могу я вас попросить, если это, конечно, возможно, хотя бы изредка навещать его?
– Да.
– Что «да»?
– Да, вы можете меня об этом попросить. Но я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Мне уже скоро шестьдесят лет, и мне не в чем перед вами оправдываться.
Но раз уж вы пришли, может быть, прогуляемся по краю пропасти?
– Мадам Лорэ, никто не собирается поучать вас, и я сожалею, что вы принимаете мои слова в штыки. Я здесь работаю не так давно, но мне показалось, что ваш отец страдает из-за того, что его никто не навещает. Я хотела удостовериться, что вы отдаете себе в этом отчет, и теперь, после того как я сообщила вам об этом, я вас больше не задерживаю.
Я встала, она продолжала сидеть. Ее щеки стали пунцовыми, брови сдвинулись, а губы она сжала так сильно, что они вытянулись в одну тонкую линию. Мне показалась, что в ней идет внутренняя борьба.
– И ради этого вы меня побеспокоили?
– Простите?
– Раз вы не собираетесь сообщить мне ничего нового – он не заболел и у него нет финансовых проблем, – то я не понимаю: зачем понадобилась эта встреча?
Она встала и уже в дверях, обернувшись, высказала последнее пожелание:
– Не говорите отцу, что я приходила.
Она закрыла дверь, послышался шум удаляющихся шагов. А я спросила себя, как Густаву удалось породить столь отличное от него существо. Теперь я лучше понимаю, почему он воспринимает жизнь как насмешку природы: его собственная дочь превосходит по своей «убойной силе» подсвечник, ставший орудием преступления в семейной игре «Клуэдо». Я переживала за старика, но, может быть, он был бы еще менее счастлив,