интересны подробности – не извольте беспокоиться, все будет, разве что малость попозже.)
Айзексоны переместились из-за спины сеньоры и встали впереди, так что ей пришлось снова закрыть правый глаз. Люциус быстро осмотрел ушибы и сломанный нос, не переставая при этом кивать:
– Это, надо полагать, муж постарался.
– Очень на то похоже, – подтвердил Маркус. – И совершенно непохоже на то, что мы видели на затылке.
– Именно так, – добавил Люциус. – Что, в свою очередь, предполагает…
– Именно… – эхом отозвался Маркус. – Сеньора, вы говорили, что ни вы, ни кто-либо в консульстве не получали требований выкупа, так?
– Так.
Братья снова обменялись друг с другом уверенными взглядами и кивками, в которых уже сквозило охватившее их возбуждение.
– Так, ладно, – сказал Маркус, опускаясь на одно колено.
Сеньора едва заметно вздрогнула, когда он взял ее за руку: со стороны выглядело так, будто он таким образом пытается успокоить ее, однако я заметил, как один из пальцев Маркуса скользнул к внутренней стороне ее запястья.
– Пожалуйста, держите глаза закрытыми, – продолжил он, доставая из кармана часы. – И расскажите нам все, что помните о той женщине, которую вы видели в поезде с вашим ребенком.
Мистер Мур обернулся к мисс Говард, пробормотав ей вполголоса что-то неразборчивое – вид при этом у него был знакомо скептический.
– Нельзя ли потише, Джон? – обратился к нему Люциус. – Всего пару минут, и мы с удовольствием все вам растолкуем. Просто уже довольно поздно, и сеньору, должно быть, заждались дома…
– Насчет этого можете не волноваться, – сказала сеньора Линарес. – Отсюда я поеду к хорошей подруге, которая работает во французском консульстве, – это она посоветовала мне обратиться к мисс Говард. Она сняла номера в отеле «Астория», а мужу моему мы сказали, что останемся на ночь за городом.
– «Астория»? – ухмыльнулся Маркус. – Я б тоже был не прочь так заночевать за городом… – Сеньора позволила себе легкую улыбку – насколько это позволял ей изуродованный рот. – Ну а теперь, – продолжил Маркус. – Расскажите о той женщине…
При этих словах лицо сеньоры Линарес переполнилось тем же ужасом, что витал вокруг нее весь вечер, и, не выдержав, она все же открыла здоровый глаз.
– Меня никогда так ничего не пугало, сеньор, – прошептала она. – Так… меня поразило это зло.
Маркус показал жестом, что ей все же следует закрыть глаз; она подчинилась, после чего детектив-сержант опять уставился на часы.
– Не сразу, конечно. Сперва она просто сидела, держа Ану. На ней было платье, какое обычно носят няньки или гувернантки, – во всяком случае, мне так показалось. Ее лицо, когда она смотрела на Ану, было пронизано нежностью – в каком-то смысле, наверное, даже любовью. Но стоило ей взглянуть в окно… – В этот момент свободная рука сеньоры крепко сжала подлокотник кресла. – У нее были глаза хищного зверя. Как у огромной кошки, чарующие и, однако… такие голодные. Я думала, что боюсь за Ану, еще не видя этого лица, но лишь в тот момент я ощутила, что такое настоящий