это завещали
рубинштейн и айзенберг?
если водки не хватает —
наливай скорей портвейн!
вон на лавке разливают
айзенберг и рубинштейн!
дух везде, скотина, дышит.
даже в чистый, блин, четверг:
почитай, как славно пишут
рубинштейн и айзенберг!
если в ухо ветер дует,
если свет в глазу померк —
посмотри, как маршируют
айзенштейн и рубинберг!
***
для двух пальто крючки навесил.
для шляпы – в притолоку – гвоздь.
в кино показывают ветер,
мир, продуваемый насквозь.
а здесь, в квартире, вечный сумрак
меж магаданом и невой.
бушлатами воняет кубрик,
а камбуз – жареной плотвой.
в живом и в судовом журнале,
где примечанья и петит,
что мы запретное узнали?
чем сердце колет и щемит? —
что, отведя рукою ветку,
уже набухшую весной
мы лишь набрасываем сетку
координат на шар земной.
***
рассыпанные кем-то по равнине,
засвеченные солнцем по краям,
живущие, как жизнь жива доныне
в одной из многих придорожных ям,
пьют, будто не в себя, бранят погоду,
считают сном отсроченную смерть
и запевают, как вступают в воду,
как не умея плавать, а не петь.
закрывая дверь, восстанавливать по кускам,
подключать планшет и камеру бетакам,
составлять мозаику, день прибирать к рукам.
***
я не человек, а существо.
пьяненький пловец от ничего.
молочу руками неспроста:
сзади, чую – камень пустота
пущен по поверхности воды
пустотой – для ветра пустоты.
дуй нам в спину, смех воздушных масс.
утопи навек бездушных нас.
***
все ложится в тонкий, видимый глазу слой,
во второй и третий, а у иных – в шестой,
потому – не злись, что тыкаюсь, как слепой.
там бельё взлетает и в небе висит, плеща.
пахнут тьмою складки бабкиного плаща.
к керосинной лавке очередь за квартал.
керогазы? – нет, коммунальное не застал.
протыкай иглою этот нелепый текст,
вспоминая буквы – что на каком листе,
представляя, что ты ослеп, и что ты – везде.
и что смерть – велосипедное колесо.
и что на ордынке свет оставляет след.
и что на фонтанке бог сохраняет всё.
Игорь Божко
Земляные работы
ты – Иван и я – Иван
вот и вырыт котлован
ты товарищ – «москвошея»
я – неправильная шея
вот и вырыта траншея
генералу ты – до жопы
жизнь моя ему до жопы
вот и вырыты окопы
Даль
Два